— Значит, вы подтверждаете участие в ограблении.

— Подтверждаю. Черт с вами. Суди! Все. Меня мутит. Пусть уведут.

— Нет. Вас пока не уведут. За вами должок и покрупнее.

— Что еще за должок? — набычился Боков. — Чужое не шей. Не возьму. Ограбил — да. Вот и все. Понял?

— Нет, не все! — Виктор Ильич достал из черного пакета несколько фотографий и бросил их на стол.

— Эта смерть — тоже дело ваших рук, Боков!

— Ха… Ишь какой! На пушку не возьмешь! Это доказать надо.

Но Виктор Ильич пропустил эту реплику мимо ушей. Снял телефонную трубку и набрал какой-то номер.

— Данные экспертизы готовы?

— Да. Печега сейчас занесет.

Нетребо выложил на стол маникюрную пилку, финку с выщербленным лезвием, стакан, перепачканный кровью, и несколько комков земли. Мишка глядел с изумлением и страхом.

Вошел Печега, протянул несколько листков Нетребо.

— Спасибо, Саша! Отдыхай. Ну, что, Боков, будем упираться?

Артист потребовал:

— Ты не козыряй. Докажи!

— Это сделать легко, Боков! — согласился Виктор Ильич. — Ваши алиби в ту скорбную ночь мы, к сожалению, пока не проверили. Но ваш замдиректора Шумский хорошо помнит, что сразу после праздника вы явились на работу с поцарапанной щекой.

— А может, я драку затеял. Может, на кабана в лесу напоролся?

— Вот именно, что в лесу, — с сарказмом заметил Нетребо. — Но не кабан вам щеку порвал, а гражданка Измайлова. Взгляните на эти предметы. Читаю выдержку из экспертизы. Она составлена в день обнаружения трупа. «Смерть насильственная. В области сердца убитой обнаружено две колото-резаные раны, причиненные финским ножом с зазубриной на лезвии». Вот он! — Виктор Ильич снял со стола нож. — На лезвии зазубрина. А на ручке следы вашего большого пальца. И на стакане следы ваших пальцев с остатками крови. Кровь Бориса Рядно. Вы заталкивали ее этой пилочкой покойной под ногти. Вот материалы экспертизы, — Виктор Ильич поднял листки. — Группа крови совпадает с группой крови Рядно. Дополню. В ночь убийства ваша машина буксовала. Перед вами комки земли. Одна проба взята с места, где буксовала «Волга», вторая — с днища «Волги» Виленского. Эти пробы идентичны. Вас возил и был вашим соучастником Евгений Виленский.

Боков заскрипел зубами.

— Это он, сука, меня заложил?

— Топорно работаете, Боков. Оставленная целой рука Измайловой исцарапала бы преступнику левую щеку.

Артист понял…

— Что мне грозит? Вышка?

— Суд разберется.

— Но я не хотел, не хотел ее убивать. Слышишь? — завопил Мишка. — Она хуже кошки меня царапнула. А я… Я — псих! Понял?

— Суд разберется, — повторил Нетребо. — Я не хочу давать гарантий, Боков, но если вы проявите благоразумие и поможете нам…

— Чем? — сразу насторожился Артист.

— Кто такой Маг? Где он? Это, случайно, не он? — Нетребо показал Бокову другой типографский листок с фотографией круглолицего пожилого человека с глазами-щелками, точно заплывшими жиром. И надпись: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК КРАМОВ ТИХОН ЛЬВОВИЧ».

Боков опешил. Нетребо и Сайко показалось, что он не так испугался, когда его изобличили в убийстве, как увидев этот портрет.

— Не слышал такого, не видел и не знаю.

— Неправда, Боков! Знаете вы Мага.

— Пугали им, — добавил все время молчавший Сайко.

— Не знаю такого. Ушел, испарился, утонул! Поняли! — исступленно заорал Мишка.

— Что ж, не знаете и не надо. Тем хуже для вас. Сами найдем.

— Хрена. Маг получил уже знак. Его и дух простыл! — со злорадством выкрикнул Артист.

— Все! Уведите арестованного, — приказал Виктор Ильич конвоиру.

Бокова увели, а Нетребо закурил и прошелся по комнате.

— Я знаю, что это за знак, — выпалил Иван.

— Доложи.

— Помнишь, когда мы их брали, Артист крикнул: «Настя, открой на кухне форточку! Да пошире. Пусть вонь хоть выйдет»?

— Ну и что?

— А то, что спали — вонь не мешала. Стали их брать — широко открытая форточка — знак Магу. Надо, Ильич, срочно выставить там пост.

— Молодец Иван! Внимательным стал. Только опоздал. Пост давно уже там стоит. Но что это даст?

«Подал голос» телефон. Дежурный срочно пригласил к себе Нетребо. Вернулся Виктор Ильич хмурый и сердитый…

Ночью Нетребо обратил внимание — на всю ширь открыла на кухне фортку Настя. Даже подложила под нее деревянный клинышек. «Условный сигнал!» Примитивный, но… Доложил Седых — и сразу же, ночью, выставили у дома пост.

Машина с рацией стояла в соседнем переулке, а старшина Ясин находился напротив, в доме фронтовика, следил за домом Бокова.

Все было нормально. Выходной, и людей мало. И тут — пацан, лет десяти. Подошел к дому, постоял калитки, прошел во двор и постучал в дверь. Потом круто вернулся и побежал по улице.