– О Гвенвивар, – простонал он, – мой друг, мой храбрый друг! – и опустил статуэтку в карман.

Можно было только надеяться, что Гвенвивар уцелела.

Обходя сталагмиты, Дзирт пошел обратно, к телу Мазоя Ган'етта. У него действительно не было иного выхода, кроме как убить противника. Мазой сам определил ход битвы.

Но, глядя на труп, Дзирт понимал, что это не может служить оправданием. Он убил другого Дроу, отнял жизнь у представителя своего же народа. Выходит, он такой же заложник, каким был Закнафейн в течение многих лет, заложник какого-то круговорота жестокости, которому нет конца?

– Больше никогда, – поклялся Дзирт перед мёртвым телом, – больше никогда я не убью эльфа Дроу.

Он с отвращением отвернулся и, взглянув на мрачные молчаливые громады огромного города Дроу, понял, что долго не продержится в Мензоберранзане, если хочет сдержать данное им обещание.

Когда он шёл назад по петляющим дорогам Мензоберранзана, тысячи мыслей роились в его голове. Он боролся с ними, не желая, чтобы они как-то повлияли на его состояние. Колонна Нарбондель сейчас светилась в полную силу. Начинался день Дроу, в каждом уголке города заметно было оживление. Там, в мире наземных жителей, день, должно быть, самое безопасное время: убийцы предпочитают действовать в темноте. В Мензоберранзане же, в его вечной черноте, дневное время для тёмных эльфов оказывалось даже более опасным, чем ночное.

Дзирт тщательно выбирал дорогу, стараясь обходить стороной грибные рощи самых знатных домов, в том числе Дома Ган'етт. Не встретив больше никаких противников, он вскоре добрался до спасительного крова Дома До'Урден и ринулся в ворота, ничего не объясняя удивленным воинам и оттолкнув стоявших под балконом стражников.

Дом был непривычно тихим. А он-то считал, что все уже поднялись и готовятся к неминуемой схватке! Не задумываясь о причинах такой безмятежной тишины, он направился прямо в личные покои Закнафейна.

У каменной двери учебного зала он задержался, вцепившись в дверную ручку.

Что предложит он отцу? Уйти вдвоём? Он и Закнафейн на опасных дорогах Подземья, вступающие в бой, когда нужно, и бегущие от невыносимых законов Дроу? Дзирту нравилась эта идея, но теперь, стоя у этой двери, он не был уверен, что сможет уговорить Зака следовать таким путем. Зак мог бы уйти уже давно, в любой момент в течение многих столетий своей жизни, но когда Дзирт спросил его, почему он не сделал этого, оружейник побледнел. Неужели они и в самом деле заложники той жизни, какую предлагает им Мать Мэлис и её приспешники?

Дзирт скорчил гримасу: какой смысл спорить с самим собой, когда в двух шагах от него находится Зак!

Учебный зал был так же тих, как весь дом. Слишком тих. Правда, Дзирт и не ждал, что Зак будет здесь, но чего-то ещё тут недоставало, помимо отца. Сам дух отца исчез.

Дзирт понял, что что-то не так, и направился в личную комнату Зака, всё ускоряя шаги, пока не побежал. Он ворвался без стука и не удивился, увидев, что кровать пуста.

«Наверняка Мэлис послала его искать меня, – решил Дзирт. – Проклятие, сколько беспокойства я ему доставил!» Он повернул к выходу, но внезапно что-то приковало к себе его внимание: оружейный ремень Зака.

Никогда, даже оставаясь под прикрытием Дома До'Урден, оружейник не покидал этой комнаты без своих мечей. «Твой лучший друг – твоё оружие, – тысячи раз повторял он Дзирту. – Пусть оно всегда будет при тебе!» – Дом Ган'етт? – прошептал Дзирт, испугавшись, что вражеский Дом мог напасть ночью, пока он дрался с Альтоном и Мазоем.

Однако всё вокруг было безмятежно спокойно; к тому же воины у ворот наверняка знали бы, если бы случилось что-нибудь подобное.

Дзирт поднял ремень и осмотрел его. Никаких следов крови, пряжка аккуратно расстегнута. Нет, это не враг сорвал ремень с пояса Зака. Нашейный кошелёк оружейника также лежал нетронутым.

– Но что же тогда? – вслух произнёс Дзирт.

Он положил ремень возле кровати, но кошелёк надел на грудь, не зная, куда теперь направиться.

Надо узнать об остальных членах семьи, решил он, ещё не выйдя за порог.

Возможно, тогда прояснится эта загадка с Заком.

Страх, порожденный этой мыслью, рос по мере того, как Дзирт спускался по длинному, богато украшенному коридору в приемную залу собора. Неужели Мэлис или кто-то из них сделали что-нибудь плохое с Заком? Но из-за чего? Это предположение, сначала показавшееся Дзирту бессмысленным, с каждым шагом укреплялось, словно какое-то шестое чувство предостерегало его.

Нигде никого не было видно.

Изысканно украшенная дверь в приемную распахнулась неслышно, как по волшебству, как раз в тот момент, когда Дзирт поднял руку, чтобы постучать. Он сразу увидел верховную мать, уютно расположившуюся на троне в глубине комнаты; улыбка на её лице приглашала войти.

Беспокойство Дзирта не уменьшилось, когда он вошёл. Вся семья была в сборе: Бриза, Вирна и Майя – по бокам своей матери, Риззен и Дайнин скромно стояли у левой стены. Вся семья. За исключением Зака.