9 ноября 1941 г. «Тайфун» начал бушевать над Дальним Востоком. После мощной артиллерийской и авиационной подготовки Красная Армия переходит в наступление в Корее и Маньчжурии, нанося сходящиеся удары на Мукден и Харбин. 20 ноября оба этих города захвачены Красной Армией. Из Маньчжурии и Приморья Красная Армия наносит удар по Корее — 24 ноября она берет Пхеньян и 28 ноября входит в Сеул. Одновременно японцы выбиваются с Южного Сахалина.

С 18 ноября по 2 декабря проходит операция против Курильских островов. Вопреки опасениям, японский флот, гораздо более мощный, чем советский, не оказал достойного сопротивления: как и германский, он скован нехваткой топлива после введения в действие американских санкций против Японии. Поэтому советские морские и массированные воздушные десанты продвигаются достаточно быстро и 10 декабря захватывают Саппоро на острове Хоккайдо. 16–18 декабря японцев выбивают из Хакодате на южной оконечности острова, а затем высаживаются в Аомори, на северной оконечности острова Хонсю. Между тем в Корее 21 декабря Красная Армия, преодолевая отчаянное сопротивление японцев, входит в Тэджон.

Наступление на острове Хонсю продолжается и в 1942 году. 3 января советские войска занимают Сендай, 12 января — Ниигату. 14 февраля Красная Армия вступает в столицу Японии Токио. А через две недели на западе Японии открывается «второй фронт»: захватив 28 февраля Пусан, Красная Армия на другой день выбрасывает мощные воздушные десанты в Сасебо и Китаиосю.

В течение марта 1942 г. японское сопротивление постепенно сламывается. 11 марта капитулирует Нагоя, 25-го — Осака. Наконец, 2 апреля, с падением Кобе, вся Япония становится «красной».

Однако операция против Японии становится как бы геополитически неполноценной без соответствующих операций в Китае. Сталин готовился и к ним… В первую очередь подготавливались плацдармы — Монголия и Синьцзян; последний к концу 1930-х гг. стал почти что частью СССР, чуть ли не «семнадцатой республикой» (на начало 1941 г. в составе СССР было 16 союзных республик) (подробнее см.: Винтер Д.Виктор Суворов прав! С. 169–176).

Помимо всего прочего, наращивалась численность войск Коммунистической партии Китая (КПК): в 1937 г. они насчитывали всего 50 тыс. чел. (Ледовский А. М.СССР и Сталин в судьбах Китая. М., 1999. С. 222), а на 1 октября 1940 г. — уже 378 тыс. (по другим данным, 600 тыс.) (там же. С. 261).

При этом, если в 1937 г. КПК, выполняя установку Коминтерна, вошла в единый антияпонский фронт с Гоминьданом, то уже с конца 1938 и особенно в 1939 г. между КПК и Гоминьданом начались конфликты. Советские авторы сталинской эпохи и советские дипломаты в Китае того времени, естественно, обвиняют в них Гоминьдан (Ефимов Г. В.Очерки по новой и новейшей истории Китая. М., 1949. С. 372), и после таких конфликтов СССР несколько раз снижал объемы поставок оружия в Китай, которые организовал согласно советско-китайскому договору о дружбе и ненападении от 21 августа 1937 г. (Ледовский А. М.СССР и Сталин в судьбах Китая. С. 224).

Но вот свидетельство П. П. Владимирова, представителя Коминтерна при ставке Мао Цзэдуна: в конце 1939 г. Чжоу Эньлай прибыл в Москву и обсуждал со Сталиным проблемы «революции в Китае, которую сделает советское оружие» (вот, кстати, объяснение, откуда КПК нашла вооружение для новых сотен тысяч своих солдат, появившихся в эти годы. — Д. В.) (Владимиров П. П.Особый район Китая. М., 1974. С. 451).

Осенью 1939 г. КПК приняла новую установку: продолжая войну с японцами, постепенно расходиться с Гоминьданом. Новый конфликт начался осенью 1940 г., одновременно с широким антияпонским наступлением, продолжавшимся с 20 августа по 5 декабря 1940 г. («Битва ста полков») (Ефимов Г. В.Очерки… С. 375–379).

Китайские дипломаты в случаях конфликтов пытались объяснить советской стороне, что проблема в том, что войска КПК занимают все новые территории, вытесняя гоминьдановцев с контролируемых ими территорий, отсюда и конфликты. Советская сторона отказывалась рассматривать гоминьдановские материалы и документы, свидетельствующие об этом. Так, когда в начале 1940 г. КПК потребовала от Гоминьдана включить в состав Особого района три новых уезда, то советский посол заявил: у вас, мол, под контролем 1981 уезд, что там какие-то три из них! (Дедовский А. М.С. 255.)

А когда, после конфликта 1940—начала 1941 г., в ходе которого был разгромлен штаб 4-й (коммунистической) армии, заместитель начальника Генерального штаба китайской армии генерал Бай Чунси развернул перед В. И. Чуйковым (с декабря 1940 по весну 1942 г. — военный атташе СССР в Китае) военные карты, доказывающие вину КПК, то Чуйков ответил, что, мол, он человек новый и с обстановкой еще не знаком (там же. С. 227).

Это не помешало В. И. Чуйкову доложить Наркому обороны С. К. Тимошенко о «заранее спланированном нападении правительственных войск на новую 4-ю армию» (Чуйков В. И.Миссия в Китае // По дорогам Китая. 1937–1945. Воспоминания. М., 1989. С. 265).

Еще круче были донесения советского посла (в то время — еще «полпреда») А. С. Панюшкина. Вот донесение за тот же 1940 год: «Китайская национальная армия, руководимая продажным командованием во главе с Чан Кайши, самостоятельно закончить войну против японского агрессора с положительным для себя результатом не может. Предательская работа… организуется военным министром Хэ Инцином». Кстати, до своего назначения на высший дипломатический пост в Поднебесной Панюшкин был начальником Первого главного управления (т. е. внешней разведки. —Д. В.)КГБ (так в тексте; вероятно, имелся в виду НКВД. — Д. В).Товарища Панюшкина за такой антигоминьдановский «наезд» товарищ Сталин устами товарища Молотова, правда, пожурил, однако не расстрелял, как одного из его предшественников, «прошляпившего» нападение Японии на Китай летом 1937 г., и даже с должности посла не отозвал (Ледовский А. М.С. 231–236).