Нет жажды светлей...
вернуться

Хорева Людмила Николаевна
Шрифт:

2002

ЛЕТО

Я по лету иду нехоженому, Затеняю от солнца глаза И на ласку его осторожную Выбираю с утра два часа. Краснодарское лето как лето — Духотища и грозы вразнос, Лето прошлое или это — Что нехоженого нашлось? Жжется солнце в зените И греет Раскаленные небеса, Но в июле в поэму Дозреют Забродившие словеса. Забродившие не в апреле, А зимою еще, когда Так невысказанно кипели О несбывшемся холода. Сусло тысячи слов Настоится — И родится стихов вино: Кому плакать, кому влюбиться, Кому душу пролить суждено…

2001

ПРИМАДОННА

Серебринки глядят упрямо На моих висках из-под краски. Ну и что ж, что я трижды мама И не каждый день со мной ласков. Я закрашиваю сединки, Я теряю седин благородство. Я разглаживаю морщинки, Добиваюсь с девчонкой сходства. И сережек тяжелых каменья Не украсят меня как даму — Макияжное вдохновенье На ресницах играет гамму. По помадам сверхмодного тона, По коробочкам и флаконам, Парикмахерским и салонам, Вопреки временным законам, Убегаю — в свою примадонну.

2002

ДАЧНОЕ

Цикорий синим брызжет — Взахлеб глазами пей — Под небом солнцерыжим Над роскошью полей. Здесь куст лещины тонок, Но урожай богат. Гамак — мечту девчонок — Качает зрелый сад. Стоит хозяин–домик, Беседками крылат. Из дачных новостроек Он самый старший брат. Мечтает домик домом Для нас когда-то стать, В уютном и веселом Тепле внучат встречать. Чтоб птичий щебет с детским Здесь был неразличим, Чтоб думать про болезни Не родилось причин. Узор чтоб на заборе Ожина доплела И сквозь родной цикорий Всегда тропинка шла.

2000

УИК–ЭНД НА ДАЧЕ

О, какой уик–энд! Разноцветье в саду, Разнотравье обочин, весеннее небо. Рассыпается ком. Под него я кладу Тишину и покой. И энергию — хлеба. Все, что кормит и зреет. И я упаду. И взойду. И воспряну — ростками, цветами. Троекратное «мама!» услышу в бреду Этих частых разлук — моих дачных метаний. Брызнет соком клубничным, вишневым. С небес Полоснет по мозолям закатное солнце. А в окружность машинки закаточной срез Все подмял под себя — и победно смеется. И кручу, и тащу свою лямку–мечту — Ах, она! Ух, она! — Никуда мне не деться! Всё растут, и мужают, и вволю цветут Три тюльпана, три астры — три сердца.

2000

ЗЕМЛЯ

Лежит, суглинки распластавши, Обнажена до сорняков, Земля — кормилица, мамаша Кубанских наших мужиков. Над местом лонным слышен шепот. Его разносит ветерок. Он то ли ласка, то ли ропот, А может, даже матерок. И благодарно отзываясь На погруженье острия, Что, все вонзаясь и вонзаясь, Ее возделывал, земля Принять в себя зерно готова, И пить дожди, надеждой жить, На урожай многопудовый По семицветной ворожить, Встречать зарю, прощаться с солнцем, Росой лосниться по утрам — Чтоб грудью теплой в час бессонницы Припасть к спеленатым скирдам.

2003

ПРИДОРОЖНАЯ СТАНИЧКА

Бег сдержала электричка. Переезда дальний звон. Придорожная станичка Притулилась вдоль окон. Ты почти мне незнакома, Мимолетная моя. А когда-то из роддома С мамой ждали здесь меня. И совсем мне незнакомый, Далеко уж не юнец, Здесь живет мой незаконный, Незадачливый отец. Поезд — мимо, рельсы — мимо Мчат меня, вдали видны. Рельсы словно пуповина От родимой стороны. Уезжаю, улетаю, Но к тебе тяну свой взор, Сердцем дочери ласкаю Придорожный твой простор.

1986

ПОСЛЕДНЯЯ ОСЕНЬ

Убегала осень от августа. По тропинкам шуршала листьями, За туманным рассветом пряталась, Оставляла костры неяркие, Как мосты сжигала прощальные, И печалилась хризантемами, Умыкнув их из летних красот. В октябре оглянулась с надеждою: Не догонит ли лето южное — И застыла на месте, ахнула: Город купы взметнул зеленые, Солнце с летней орбиты съехало, Но вовсю по–июльски старается — Горожанки опять в сарафанчиках По тенистым аллеям прячутся!.. Вот такою она запомнится: Средиземным морем омытая, Атлантическим ветром согретая — Краснодарская осень. Последняя За последних две тысячи лет.

2000

ГРАД КАЗАЧИЙ

Краснодарских улиц перепутья Уведут к неведомым мирам. Вот направо — все в узорных прутьях — Распахнул свои ворота храм. И заветный камень сердце манит: Здесь когда-то, двести лет назад, Строил крепость на реке Кубани Предок мой, украинский казак. Любо сердцу видеть на табличке Старых улиц имена — звучней, И родней названья, и привычней Были у казачьих куреней. Море улиц выплеснет порою Песенный кубанский говорок, Позовет к кринице под горою, И в садок вишневый за порог. Не шумит дубами мне Дубинка, И не вьется речкой Карасун, Но, однажды полюбив их пылко, Это чувство бережно несу.