План действий у меня сформировался быстро, и я сразу же начал его реализовывать. Первое, что я сделал — поехал в Первый ленинградский мединститут имени Эрисмана. Прямо в приемной ректора мединститута я написал заявление с просьбой о зачислении на шестой курс моей жены Нонны Матвеевны Рихтер, студентки Ростовского мединститута. Я прошел к ректору, и тот без лишних слов и вопросов наложил резолюцию “Не возражаю”. Это было главное.

Вечером я зашел к своим хозяйкам. Вначале была небольшая заминка. Но, что это были за люди, я рассказывал выше. И они, конечно, согласились. Тем более что, как и в случае с Сашей Фуксманом, я сказал, что за комнату буду платить в полтора раза больше. Все. Осталось дело за “малым” — за согласием главного действующего лица моей авантюры.

И я написал моей возможной невесте письмо с предложением выйти за меня замуж. К своему стыду, я не запомнил слова и выражения в этом письме. (Недавно я спросил Нонну, не сохранила ли она письмо. Она мне сказала, что долгие годы это письмо хранилось, но потом потерялось.) В письмо я вложил, понятно, заявление с резолюцией ректора института. Не знаю, как это назвать точнее: самоуверенностью, нахальством или наблюдательностью и пониманием женской натуры, но я почти не сомневался в том, что Нонна согласится на мое предложение. Одновременно я написал и отправил письмо очень важному действующему лицу — моей маме. Через несколько дней меня вызывают на переговорный пункт. Взволнованный голос мне говорит: “Я согласна, мы с мамой выезжаем”.

Месяц от момента подачи заявления до регистрации брака надо было ждать. Мы этот месяц прожили втроем в моей комнате — Нонна спала с мамой на кровати, а я на раскладушке. Почему-то это время не оставило в памяти почти никаких ярких следов. Единственное, что запомнилось так это то, что было нам не очень просто: все же месяц в таких условиях — это большой срок. Однако Нонна время не теряла, она оформила свое зачисление в институт, и с первого сентября приступила к занятиям.

Приближался день 14 сентября. Накануне мы с Саррой Наумовной поехали в Елисеевский магазин и купили все, что нам было нужно. Приглашенных у нас было немного, в том числе потому, что еще не закончился отпускной период. Поэтому все покупки, включая напитки, мы довезли до дома, пользуясь городским транспортом, на руках. Понятия дефицита тогда еще не существовало. Часов в 12 дня мы с Нонной, в сопровождении единственного свидетеля, Сени Фиранера, отправились в Смольнинский ЗАГС. Провожавшие нас до порога женщины плакали. И я чувствовал, что в этом был смысл.

Остается только вспомнить поименно гостей, состав которых отчасти оказался случайным. Из родственников была только двоюродная сестра Нонны, Лиля Музыкант, приехавшая из Москвы. Из моих друзей — Сеня Фиранер, Изя Крислав и Женя и Майя Ельяшкевичи, на свадьбе которых я был в марте того же года. Нонна пригласила одну свою студентку, имя ее я не помню. Из наших хозяев были Евгения Семеновна и гостивший в это время в Ленинграде ее брат. Да, всего одиннадцать человек, но и это количество едва разместилось в нашей маленькой комнате. Но все это было лишь стандартное оформление далеко не стандартного для меня факта: рядом со мной, и как выяснилось в дальнейшем, на всю жизнь, появилась женщина, подруга, самый близкий мне человек.

Мама Нонны очень быстро уехала в Ростов, и мы начали нашу семейную жизнь. Все было хорошо, а точнее, отлично.

Физическая близость усилила, естественно, взаимное притяжение. По утрам нам было трудно отойти друг от друга, и от этого страдал. будильник. Нонна часто швыряла его на пол, но будильник был, видимо, сделан специально для молодоженов, и он терпел такие издевательства. Другим страдающим, но уже не объектом, а субъектом была сама Нонна. Она постоянно опаздывала на занятия, и от дома до остановки троллейбуса наши соседи всегда видели ее бегущей.

Однако беззаботная жизнь очень скоро закончилась — Нонна заболела. В чем проявлялась болезнь, я не помню, но ей было нелегко, и мы решили вызвать врача из платной поликлиники. Врач смотрел ее недолго, а потом отозвал меня и сказал, что моя жена беременна. Что-то уж очень быстро развиваются у нас события. Ни кола, ни двора, впереди учеба и государственные экзамены, устройство на работу, а тут роды, маленький ребенок. Поэтому естественной была наша первая реакция — сделать аборт. Нонна даже начала принимать какие-то таблетки. Но мы вспомнили, а может быть, нам напомнили, судьбу Раисы Федоровны, которая не захотела рожать первого ребенка и на всю жизнь осталась бездетной. Значит, скоро наша семья станет полной, и это, наверно, замечательно. Все возвратилось на круги своя, но уже с важным подтекстом ожидания чего-то особого.

Мне не кажется, что тогда время двигалось быстро, но, тем не менее, оно шло. Минули осень и зима. Нонна чувствовала себя неплохо, усердно и добросовестно занималась. В конце зимы случилось ЧП — Нонну с кровотечением срочно забрали в больницу. Врачи набросились на нее: “Это вы хотели избавиться от ребенка”. Но потом увидев, с кем имеют дело, успокоились и, главное, все наладили. Надо было быть максимально осторожной, но что делать — экзамены надо сдавать.

Как нормальная мать, Сарра Наумовна решила в этот ответственный момент быть рядом с дочерью и без промедления взять на руки своего первого внука или внучку. Вместе с ней в Ленинград приехала и ее закадычная подруга, Юлия Дмитриевна Джемарджидзе, для нас тетя Юля. Так получилось, что до десятого июня были сданы все госэкзамены, за исключением одного — акушерства и гинекологии. Вечером 14 июня (обратите внимание на эту дату) мы пошли погулять в Таврический сад, благо от нашего дома до него меньше десяти минут хода. Хорошо помню, что мы, как всегда, остановились около никогда не работавшего фонтана с очень выразительной скульптурной группой “Танцующие дети”. И вдруг Нонна начала проявлять некоторое беспокойство, которое сразу же передалось и мне. Все могло произойти в любой момент. Еще раньше мы решили, что лучше всего ей рожать в больнице Эрисмана, больнице при ее мединституте. Но чтобы попасть туда надо было проехать два моста через Неву, которые ночью разводятся. Мы вернулись домой, и Нонне уже не надо было прислушиваться. Да, схватки начались. Мы решили не рисковать и не ждать утра. Через час или полтора она уже была в родильном отделении больницы Эрисмана.

На следующее утро, сразу же по приходу на работу я звоню в больницу. “Да, она родила.” — “ А кого?” — “А кого бы вы хотели?” Я мчусь в больницу и на подходе к родильному отделению издалека вижу Сарру Наумовну и тетю Юлю. Я поднял шляпу, и они поняли, что у нас родился сын.

А свой последний экзамен Нонна сдавала через несколько дней, прямо не поднимаясь с больничной койки. Экзаменаторов было плохо видно за их улыбками, и они поздравили нового врача с удивительно успешной сдачей экзамена по акушерству и гинекологии.