«Вот оно как!» – мысленно ухмыльнулась я. Елизар намерен применить свою способность управлять настроением. Точнее, он может только умиротворять, и именно поэтому в успех тренировки я не поверила.

– Шутишь? Ты будешь успокаивать меня и надеешься этим разбудить мой дар? Да в ожидании моего блока ты заснешь! – Рассмеявшись, я неопределенно пожала плечами. – Но если что – я тебя разбужу!

Ярко представленный образ Тагашева в белом платье, заснувшего на полу и так и не дождавшегося проявления моих талантов, вызвал приступ веселья. Серебристый смех эхом разлился по залу. На лице Елизара появилось тепло. Он ласкал взглядом, заставил участиться пульс. Я наслаждалась этими бесконтактными прикосновениями, разве что не плавилась от удовольствия. Продолжая смеяться, обхватила себя руками, словно боясь, что рассыплюсь, как стеклянная птичка, поднявшая мое настроение на недосягаемую высоту.

Очевидно, мой смех заразил и Тагашева. Он рассмеялся негромко, но весело. Может, тоже что-то представил? Глядя друг на друга, мы начали хохотать. Только в душу закралось подозрение, что потешаемся мы не над темой разговора. Сейчас мы были счастливы, слишком давно не общались так тепло. Забыли обо всем. Возможно, потому, что неподдельно счастливых минут, проведенных вместе, в нашей жизни было совсем немного.

Первым успокоился Елизар.

– Никакой сосредоточенности, Злата. А занятие будет сложным для тебя. Соберись!

Встав напротив, он погрузил меня в глубину своих глаз. Слишком быстро. Очевидно, потому, что я хотела там оказаться: нырять, плавать, погружаться. Меня окутало теплой, нежной волной. Тело расслабилось. Я захихикала и постаралась скопировать выражение лица наставника, но на провокацию он не поддался: остался серьезным. Новая волна вторглась в сознание. За ней еще и еще. Продолжая улыбаться, я опустила вдруг ставшие тяжелыми руки. Не отводя взгляда, Елизар наклонил голову. Топил в глазах… Успокаивал.

Удивительное ощущение. Меня будто качало на прибрежной волне. Я лежу. Вот она накатила, пробежала по ногам, коснулась поясницы, лизнула спину и обрушилась на шею, обдавая тысячей брызг. Еще одна… еще, еще, еще… Как же их много! Улыбка медленно растворилась. Похоже, смеялась я преждевременно. Такой порцией безмятежности он никогда не награждал. Веки налились чугуном. Бессилие и сонливость размягчили тело. Став ватными и непослушными, ноги подкосились. Я начала медленно оседать на пол. Еще волна! Взгляд затуманился, будто под действием сильного снотворного. Лицо Елизара потеряло очертания. Его грудь, узкие бедра… ботинки. Зал медленно накренился. Упал…

– Злата, очнись! – Горячая рука Тагашева коснулась щеки. Мокрое полотенце тронуло лоб, проехало к вискам, охладило кожу.

В ушах зашумела кровь. Жуткий приступ мигрени сдавил стенки черепа. Раскрыв глаза, я наблюдала, как лицо Елизара обретает четкость.

– Ты можешь вывести из строя, не прибегая к другим способностям, – ослабленным голосом прошептала я. – Даже не подозревала, что подобное может обернуться потерей сознания.

– Любое вторжение в разум может быть серьезным. Я предупреждал, что будет сложно. – Елизар приподнял меня за плечи, протянул бутылочку с водой.

Ослабевшими пальцами я поднесла горлышко ко рту и жадно начала глотать воду. Через несколько минут рассудок прояснился.

– Только не говори, что все начнется сначала, – сказала я, глядя, как он не становится, а садится напротив меня. Скорее всего, не хочет, чтобы я вновь свалилась.

Поза теперь была другой: ноги согнуты в коленях, голени переплетены, руки расслаблены и покоятся на коленях. Если не ошибаюсь, это медитативная поза – сукхасана, позволяющая расслабиться. Куда уж больше?

– Сядь, Злата, – попросил Елизар.

Скрестив ноги, я послушно опустилась на пол, стараясь принять такое же положение, как он. Увидев, что я села правильно, наставник одобрительно кивнул. Миг – и я снова погрузилась в сапфировый омут: мягкий, нежный, гипнотический.

Наваждение какое-то. Яркими пятнами зал начал расплываться, терять очертания. Лишь его глаза остались прежними: прекрасными, завораживающими, пленительными. В голове застучало. Я стала мысленно выкладывать каменные блоки, загораживая себя, строя заслон от темного взгляда, проникающего в душу… Не справилась! Шаткая стена рухнула, рассыпалась, исчезла.

Счет потерям сознания я потеряла уже через час. Не помогало ничего: ни захлопывающиеся двери, ни выстроенные стены, ни воздвигаемые скалы… Я едва поддерживала вертикальное положение, но Тагашев был неумолим. Через два часа я сильно пожалела, что, не подумав, обмолвилась о клане мракауров. Похоже, именно эти слова заставляли Елизара испытывать мой мозг на прочность. Через два с половиной часа начало казаться, что еще одна порция безмятежности – и голова разорвется, избавив меня от мучительных, прекрасных, но неумолимых глаз. В который раз щека коснулась шершавой, как наждачная бумага, поверхности гранитного пола. Ресницы сомкнулись… Рука Елизара. Голос. Полотенце. Вода. С трудом собрав расползающуюся волю, я поднялась. Колени затекли. Не знаю, какому йогу сукхасана могла показаться удобной, но ног я не чувствовала, хотя под внимательным взором наставника сидела правильно. Голова кружилась. В горле стоял противный привкус свинца.