Четыре раза в неделю по вечерам Кэсс ездила на ипподром. Никакой романтики – всего-навсего уборка в стойлах да чистка лошадей, если доверят. И хотя деньги платили ничтожные, девушка была довольна, ведь ей позволяли бесплатно кататься верхом! Нечасто, конечно, и в основном на плохоньких лошадках, но это ничуть не мешало наслаждаться процессом.

Запах конюшни казался самым приятным на свете, а доверчивые лошадиные морды выглядели иногда привлекательнее людских лиц. Намного привлекательнее.

Жаль, вторая работа была не столь приятна – приходилось суетиться официанткой в местном кафе. Не то чтобы такой уж кромешный ад, но отдаться общепиту навек не хотелось. Зато труд здесь имел свои плюсы. Например, научил быстро и незаметно пробираться через толпу, избегая лишних прикосновений, запоминать огромное количество информации и улыбаться, как бы пакостно ни было на душе. Последним навыком Кэсс особенно дорожила – в жизни частенько приходится улыбаться сквозь зубы, хотя она, если вдуматься, была счастливицей.

Во-первых, в октябре, когда она родилась и оказалась выброшенной в мусорный контейнер, жалобный младенческий плач чудом услышал дворник. Во-вторых, после распределения в детдом одна из воспитательниц отчего-то пожалела затравленную, похожую на забитого щенка четырехлетнюю девочку и, в конце концов договорившись с руководством, часто забирала ее к себе, а потом и вовсе перетянула на домашнее содержание. Чего ей это стоило, приемная дочь не знала и по сей день. Зато знала, что если бы не мама Валя – жизнь вряд ли сложилась бы так удачно. А в итоге безродная сиротка воспитывалась как в обычной, но, к сожалению, неполной семье, закончила с отличием школу, поступила в колледж, перевелась в институт на факультет лингвистики. И все было бы хорошо и по сей день, если бы однажды метельным январским днем мама Валя не оставила свою любимицу навсегда.

У Кэсс как будто отрубили половину души. Что-то безвозвратно нежное ушло в мерзлую землю вслед за мамой…

Во время похорон, коченея на ледяном ветру, вновь осиротевшая девушка ощущала лишь пустоту в душе, которую, как она понимала, теперь не заполнить. Хотелось плакать, но слезы не желали литься, стояли комком в горле, мешая дышать и говорить.

А спустя несколько недель после этого пришли кошмары. На первых порах они были неясными и оставляли после себя только легкую тревогу, но со временем все стало хуже. Светловолосый мужчина вторгся в сумбурные сновидения на исходе зимы.

…Грязная тесная улица чужого города. Мимо спешат, словно тени, безучастные люди. От постоянного мелькания лиц и спин рябит в глазах. Но вот один из идущих – высокий, светловолосый – замирает и оборачивается к растерянно застывшей посреди тротуара незнакомке. На спокойном лице читается невольный интерес. Прохожий усмехается и медленно снимает солнцезащитные очки…

Кэсс проснулась, захлебываясь беззвучным криком, дрожащая и мокрая от пота. Никогда в жизни она не видела ничего ужаснее. Из прозрачных голубых глаз мужчины ей в душу смотрела бездна.

С этой ночи все пошло наперекосяк. Иногда реальность и сон переплетались: казалось, будто жутковатый блондин преследует свою жертву и в яви. Его силуэт мелькал в толпе, отражался в стеклах проезжающих автомобилей, маячил в темных подворотнях, а тень высокой плечистой фигуры кралась за Кэсс солнечными днями. Несчастная то и дело оглядывалась через плечо, уверенная, что вот-вот увидит знакомое лицо и льдистые глаза, но натыкалась только на недоумевающие взоры прохожих. Должно быть, со стороны она выглядела как параноик или жертва многодневной шпионской слежки – озирающаяся, задерганная. Но при этом кожей чувствовала: за ней наблюдают.

Однажды, стоя на автобусной остановке, девушка будто перехватила чей-то пристальный взгляд. Незнакомый темноволосый мужчина в потоке пешеходов переходил дорогу. Прозрачные зеленые глаза посмотрели в упор. И таилось в них настолько нечеловеческое выражение, что захотелось раскричаться, срывая голос. Брюнет удовлетворенно усмехнулся, подмигнул парализованной ужасом жертве и… растворился в толпе.

Да, Кассандра сходила с ума.

Увы, несколько походов к психиатру дали понять – помощи ждать не от кого, и несчастная, соскальзывавшая в пропасть безумия, выработала свою систему борьбы с кошмаром: холодный душ и много работы. Выматываясь, она валилась на кровать и засыпала без сновидений.

А еще старалась убедить себя, что все происходящее – шутки подсознания. Выдумала себе личного демона. Почему демона? Да кто теперь разберет. Но, проштудировав Интернет, даже дала ему имя – Амон. Властный демонический принц, командовавший, если верить эзотерическим источникам, сорока легионами духов. Мифическое жестокое существо, в чьей власти открывать прошлое и будущее, повелевать огнем и подчинять даже самых непокорных.

Все эти характеристики как нельзя лучше подходили голубоглазому мужчине из снов. И вот ведь что странно – теперь, когда у кошмара появилось имя, мириться с ним отчего-то стало легче.