На сложившуюся ситуацию мы все отреагировали по-разному. Я пребывала в состоянии некоторой растерянности, и в голове у меня вертелась единственная мысль — во сколько мне обойдется замена пострадавших колес. Ни о чем другом я почему-то думать не могла. Ромка, похоже, был тоже смущен тем фактом, что я понесла убытки, но помимо этого на его лице был написан восторг по поводу настоящего стопроцентного приключения, в которое мы вляпались. Только Виктор, не выказывая никаких эмоций, деловито сматывал ленту с острыми шипами, ставшую причиной крушения наших планов.

Закончив работу, он аккуратно сложил свой трофей под ореховым кустом и вопросительно посмотрел на нас с Ромкой. Все было понятно без слов — следовало решать, что делать дальше.

— По-моему, дело ясное, — бодро заявил Ромка. — Идти назад далеко. Мы уже почти у цели. Судя по тому, какие здесь приготовлены сюрпризы, дальше будет еще интереснее. Значит, вперед? — последние слова прозвучали у него не так твердо, и он посмотрел на меня с тревожным предчувствием.

Оно его не обмануло. Я уже слегка пришла в себя и могла думать не только о проколотых колесах. В словах Ромки было много логики, но кое-что в своих рассуждениях он упустил.

— Верно, назад идти далеко, — сказала я. — И немного жарковато. Я предпочла бы проделать этот путь на машине. Но теперь это из области фантазий. Нужны новые колеса. Однако, как вы, наверное, заметили, в этих краях подобные звери не водятся. Проще всего, конечно, было бы дать знать в редакцию, подать сигнал «SOS». Но увы, должна вам сказать, что мой любимый молчит, забастовал… По причине, пока неизвестной. Поэтому один из нас все-таки должен отправиться назад, проделать нелегкий двадцатикилометровый путь по жаре и связаться с нашими товарищами. Сергей Иванович наверняка что-нибудь придумает.

— И кто пойдет? — мрачно спросил Ромка. — Я, что ли? Протестую! В этом нет никакого смысла — пока я доберусь до Каратая, уже стемнеет, все электрички уйдут, переговорные пункты позакрываются…

— Если ты поторопишься и проявишь свойственную нашей передовой молодежи инициативу и смекалку, то вполне сможешь добраться до Каратая засветло, — ласково возразила я. — Все-таки это обитаемая часть суши, и по дороге, как ты мог заметить, время от времени ходят машины…

— Виктор, ну скажи ты! — взмолился Ромка. — Нет же никакого смысла!

Апелляция не помогла. Виктор смерил нашего курьера строгим взглядом и отрицательно покачал головой. Он, в отличие от Ромки, смысл в моем предложении видел. Неизвестно, что ждало нас за густыми зарослями орешника, а наш курьер как-никак был все же несовершеннолетним. Можно представить, какая кутерьма будет твориться у него дома, когда родители узнают, что их сынок не вернулся с работы, поскольку находится где-то в районе Каратая, и от него ни слуху ни духу!

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! — заключила я и, положив руку понурившемуся Ромке на плечо, добавила проникновенным тоном: — Пойми, чудак, у нас нет другого выхода! Не бросать же здесь машину! И потом, кто-то должен поставить в известность наших, что тут происходит. Выбор пал на тебя. Подумай хорошенько, и ты согласишься, что это лучший выход.

Ромка ничего не ответил, но я поняла, что он сдался. Ему, конечно, было очень обидно, но он был достаточно разумным юношей, а кроме того, привык относиться с уважением к моему мнению. Виктор же вообще был для него непререкаемым авторитетом.

— Ну, ладно, тогда я пошел, — унылым голосом объявил он.

— Подожди, — остановила его я, полезла в машину и достала из сумочки все деньги, которые со мной были. — Возьми, пригодятся! И, я тебя умоляю, будь осторожнее!

Ромка сунул деньги в карман, повернулся и быстро пошел по лесной дороге. Через минуту его фигура скрылась за деревьями.

— Ну что ж, — вздохнула я. — Пойдем теперь и мы! Хозяева здесь, кажется, не отличаются гостеприимством, поэтому нам тоже следует соблюдать осторожность. Не исключено, что впереди приготовлены еще какие-нибудь сюрпризы — медвежьи ямы, например, волчьи капканы… Может быть, попробуем все-таки поискать где-нибудь обходную тропинку?

Но Виктор не поддержал мою идею. Им двигали какие-то особые соображения, суть которых я поняла позже, когда мы, покинув место аварии, добрались до конца лесной дороги. Как выяснилось, до него было уже рукой подать.

Мы шли среди густого кустарника, я — нагруженная полевым биноклем и фотоаппаратом с телескопическим объективом: Виктор нес в руках моток шипованной ленты, с которым не хотел теперь расставаться ни на секунду.

Лес внезапно расступился, над нами засияло синее небо, и даже заросли орешника стали заметно реже. Наконец впереди мелькнул просвет, и мы вышли на открытое место.

Это было небольшое поле, буйно заросшее сорняками. Справа и слева оно граничило с лесом, а впереди упиралось в плотную стену какого-то низкорослого, но очень густого кустарника. За кустарником была видна ветхая стена высокой каменной ограды, из-за которой выглядывали верхушки деревьев. Деревья, похожие на фруктовые, в изобилии росли и вдоль внешней стороны забора. Дорога, на которой мы стояли, обегала вокруг поля и скрывалась в зеленой тени зарослей.