Пименов уставился на него все тем же оцепеневшим взглядом, а потом буркнул:

— Короче, бабу с ее хмырем кончать нужно. Больно плотно они нам на «хвост» сели. Подвалы затопить. Все здесь бензином побрызгать — и к чертовой матери! Чтобы даже следа не осталось! А эту шелупонь, — он махнул рукой в сторону каменного коровника, — немедленно вывезти подальше…

— А я хоть сейчас! — вдруг рявкнул «заячья губа». — Я его, падлу, за Микки на клочки порву!

Человек в спортивном костюме отстранил его и веско заметил:

— Подожди, Валет! Дело серьезное. Я не понял — кто это решил? Алина? Да хрен бы с ней! Лабораторию я затоплю, допустим. А мочить кого-то — извините! И потом, где хозяин?

— А правда, где хозяин? — тотчас заволновался Валет.

Он принялся вертеть головой, и я едва успела отпрянуть от окна — иначе бы он меня непременно заметил. Больше рисковать я не захотела и опрометью бросилась в коридор. Через минуту-две все эти типы будут здесь. До этого я должна успеть что-то предпринять, чтобы выяснить, где находится Виктор.

Я ворвалась в келью, где лежал Бурмистров. Почему-то только сейчас я обратила внимание, что эта комната совершенно пуста. Андрей Петрович был еще жив.

Теперь он сидел, прислонясь спиной к стене и держась обеими руками за живот. Сквозь его крупные желтоватые пальцы струйками стекала темная, как чернила, кровь. Во взгляде, которым он посмотрел на меня, не было ни удивления, ни страха — только странное безразличие, какое бывает в глазах безнадежно больных.

— Вот так вот, Бойкова! — едва ворочая языком, проговорил он. — Баба всегда своего добьется — не мытьем, так катаньем… Учат нас, дураков…

Эта сентенция, казалось, отняла у него последние силы. Лицо его вдруг начало стремительно бледнеть, голова упала на грудь, а грузное тело само собой соскользнуло обратно на пол. Бурмистров уже не дышал. Я даже не успела и слова вымолвить.

Громкий топот на лестнице заставил меня очнуться. В последний момент я успела выскочить в коридор и выбежать на каменную лестницу. С другой стороны уже бегом бежали мужчины во главе с Пименовым. Мы едва успели разминуться.

Я не стала дожидаться их реакции на гибель хозяина и бросилась вниз по лестнице. Правда, чей-то вопль: «Да она его замочила, мужики!» я еще успела услышать, но потом уже сломя голову мчалась по коридору первого этажа, торопясь оказаться во дворе раньше, чем меня заметят.

Но я едва не просчиталась. К счастью, в последнюю секунду перед тем, как выскочить на крыльцо, я успела заметить во дворе сутулую фигуру. Кто-то из этих типов остался, как говорится, на стреме, а я чуть сама не прыгнула ему в руки.

Мгновенно развернувшись, я пересекла коридор и опять нырнула в дверь большой запущенной комнаты, которую накануне определила как трапезную. Теперь я решила попробовать выбраться из дома с тыла.

Определенного плана у меня не было — да и откуда ему взяться? Была у меня мысль воспользоваться собственным автомобилем, но я почти сразу ее отбросила. Во-первых, в машине могло не оказаться ключей, а во-вторых, меня не могло устроить только мое собственное спасение — прежде всего нужно было выручить раненого Виктора.

Я буквально вывалилась в окошко и рухнула в крапиву, о которой уже, признаться, подзабыла. Теперь закрытые тенью от стены листья крапивы были прохладными на ощупь, но от этого они не стали менее жгучими. Зашипев от боли, я мигом вскочила на ноги и метнулась к углу дома. Но в ту же секунду ноги мои будто приклеились к земле — за спиной раздалось низкое угрожающее рычание. Я обернулась — черный лоснящийся Разгуляй с ненавистью смотрел на меня и скалил чуть желтоватые острые зубы.

Наверное, ненавидели мы друг друга в этот момент одинаково. Он справедливо видел во мне не только чужачку, но и в некотором роде виновницу гибели его лучшего друга. Я ненавидела его за пособничество подонкам, за нападение на Виктора, за то, что он стоит преградой на моем пути. Но прав все-таки больше был пес — ему трудно было разобраться в сложных человеческих отношениях, и он не умел хитрить.

Мне ничего не оставалось, как отступить. Выглядело это очень просто — я опять воспользовалась окном и вернулась туда, откуда пришла. Но на этом мои неприятности отнюдь не закончились. Проклятый доберман, подобравшись к самой стене, поднял такой оглушительный лай, что его было слышно, наверное, в Каратае.

Во дворе-то его точно услышали. Через некоторое время раздались торопливые шаги, и мрачный хриплый голос окликнул:

— Фу, Разгуляй! Чего ты? Кого нашел?

Шаги приближались. Я бросилась в коридор и почти лоб в лоб столкнулась с Пименовым.

От изумления у него чуть шляпа с головы не свалилась. Он сначала застыл как статуя, а потом заорал:

— Стоять! Куда?! Лови ее, ребята!

Растопырив руки, он бросился на меня. Не слишком задумываясь, я с ходу двинула его носком кроссовки в пах. Пчеловод охнул и упал на колени. Из-за пояса у него вывалился пистолет. Я преодолела секундное искушение им воспользоваться и рванула к выходу. Не знаю, на что я рассчитывала, — теперь мне важно было бежать отсюда.

Разумеется, из этого ничего не вышло — у дверей я попала в гнусные объятия Валета, и тут же меня окружили со всех сторон. И мрачный тип с собакой тоже уже был здесь, и человек в спортивном костюме, и даже господин Пименов сумел подняться на ноги и с весьма угрожающим видом надвигался на меня, размахивая пистолетом. Сопротивляться было бесполезно, но я надеялась, что у этих людей еще сохранилась хоть капля разума.