В том-то и беда, что он почти не застал нормальной жизни, когда люди ходили по улицам без оружия, когда не выстрелом отвечали на то, что считалось или виделось несправедливым, а старались ответить по-иному – кто кулаком, кто судом, кто просто словами... Была такая жизнь когда-то, и Умар еще помнил ее... И если бы Астамир уехал вместе с отцом, то отец смог бы ему, по сути дела, мало чем от слепого отличающегося, быть проводником, помог бы понять, что можно, а чего нельзя в той, в другой, совсем другой жизни... В жизни без оружия...

Но все живут только по воле Аллаха и никто не знает, какой путь Аллах выбрал тебе на завтра... Пуля может каждого найти... Страшно будет, если пуля найдет Астамира. Жизнь тогда совсем потеряет смысл для Умара... Но еще страшнее будет, если пуля найдет его самого, Умара. И страшно не самому умереть, страшно оставить сына в одиночестве...

Говоря по-честному, Умар всегда мечтал иметь сына честного и справедливого, настоящего мужчину, каким сам себя считал. И всегда старался, чтобы сын сам учился отличать добро от зла. Чтобы не чужим указкам подчинялся, а сам думал... И вчера, во время разговора по пути в лагерь, Умар не стал объяснять всего не только потому, что не нашел нужных слов... Умар постарался заставить думать самого Астамира... И, кажется, сын рос таким, каким хотел его видеть отец... Но словами невозможно объяснить, как следует жить в той, в другой жизни. Надо самому в ту жизнь вернуться, имея сына рядом, и подсказывать ему, учить думать не так, как думал раньше, как думают здесь, в лесу и в горах... Иначе в той жизни не выжить...

Судя по ощущениям, уже утро наступало, а Умар так и не смог уснуть... И кашлять хотелось от тяжелой атмосферы тесной пещерки... И глоток свежего воздуха показался просто необходимым... Глоток чистого, горного воздуха, какого не бывает в городах...

Умар встал, потянулся, привычно взял автомат, даже в темноте чувствуя, где он лежит, и двинулся к выходу, придерживаясь рукой за стену. В проходе он увидел, что на улице уже светает. Не совсем еще рассвело, но светать уже начало... И двинулся дальше. Камни, прикрывающие вход, расступились, выпуская отставного майора ВДВ. Умар шагнул вперед и тут же получил сильнейший удар в горло...

Дыхание перехватило... Так хотелось воздуха, чистого, горного, хотя бы глоток сделать хотелось... Именно для этого Умар из пещерки выходил... А воздуха не оказалось и здесь...

Он лежал около входа и задыхался; лежал, будучи не в силах произнести ни звука, и двумя руками за горло держался, но умом прекрасно понимал, что удар был нанесен профессионально... Так умеют бить в спецназе ГРУ...

Но мысль все же четко сработала – значит, полковник Раскатов, то есть старший лейтенант Раскатов, все же пришел...

Слова полковника Мочилова о том, что в РОШе сидит на испытаниях группа управления космической разведки, как-то выпали из памяти Раскатова. Может быть, потому, что Юрий Петрович не сказал ничего конкретно, просто предположил, что космические разведчики смогут помочь своим наземным коллегам, и все. И ничего не пообещал. И Василий Константинович не ждал звонка от коллег. Но когда Раскатов ответил на звонок, причем на звонок повторный, то услышал незнакомый голос:

– Здравия желаю, товарищ полковник. Подполковник Козловский из управления космической разведки ГРУ. Я вас вижу... Советую свернуть на два градуса правее, потому что иначе вы на скалу наткнетесь...

– Меня видите?.. – не понял Василий Константинович.

– Пока только как светящуюся точку на карте... И вас, и вашу телефонную трубку... И всю группу майора Макарова... За второй группой майора Макарова мы тоже, кстати, наблюдаем... Они уже подходят к ручью и скоро свернут, я полагаю, влево... Вы сейчас просматриваетесь в режиме наложения на топографическую карту местности. Топографическая карта – это тоже условное название. В действительности мы накладываем отмеченные объекты на крупномасштабную карту космической съемки, которую в РОШе почему-то зовут топографической... Наверное, из-за сходности масштаба... Вот, кстати, с вами хочет поговорить офицер разведуправления РОШа...

– Я слушаю... – Раскатов еще не все полностью понял, но понял точно, что они под контролем космической разведки. Спутник следит за ними и контролирует прохождение по маршруту. Следовательно, спутник, как их определил, точно так же может определить и боевиков.

До Василия Константиновича раньше доходили уже разговоры об испытаниях приборов космического контроля за какой-то конкретной территорией, и испытания эти давали результаты, близкие к чуду. Но это были только разговоры лиц, не принимавших непосредственного участия в испытаниях. А до массового применения подобной техники, как понимал Раскатов, еще очень и очень далеко. И потому понятно его удивление, когда он столкнулся с подобным вживую, причем столкнулся в момент, когда такая помощь была просто необходима.

– Василий Константинович, подполковник Верхотуров... Здравствуй...

– Здравствуй, Алексей Алексеевич... – Полковник обрадовался, что работать придется через хорошо знакомого офицера. Так всегда легче. – Я в легком, как сам понимаешь, шоке... Может быть, и не в самом легком... Спасай...

– Да, мы все сначала в шоке были... Уже полгода в шоке... Как испытания начались... Короче говоря, мне полковник Мочилов приказал курировать тебя со стороны РОШа... Значит, ввожу в курс дела... К сожалению, мы не успели подослать к вам офицера с ноутбуком... Он мог бы включиться в вашу группу и на месте работать, что называется, в режиме on-line. Вы бы видели и себя, и всех окрест... Все живые, излучающие тепло объекты... Теперь придется вести вас по телефону... Я сообщил об этом Мочилову. Юрий Петрович по нашей просьбе обещал оплатить твой номер чуть ли не на суточный непрерывный объем работы. Поэтому за трубку не бойся... Главное, чтобы заряда аккумулятора хватило...