— Послушайте, — сказала старуха, и маленькая птичья лапка шевельнулась в его руке.

Он почувствовал, как его ладонь покрывается потом.

— Послушайте, — повторила она, придвигая к нему лицо, глядя на него снизу вверх. — Не показывайте этого в фильме. Не показывайте.

— Что… чего не показывать?

— Того, о чём говорят, — сказала она, сжимая его руку птичьей лапкой. — Они говорят о Калвине ужасные вещи, они лгут! Вы им не верьте, — шептала она, придвигаясь всё ближе. — Было не так. Это ложь… ложь… обещайте, что не поверите им, не покажете такую ложь в вашем фильме! Обещайте!

— Обещаю, миссис Фидлер, — сказал он и увидел, что рука Мэгги Толливер-Фидлер обняла старушку за плечи, и подняв глаза, поймал её кивок, поймал выражение её лица, где не было просьбы простить и даже понять, а лишь уверенность, что он тоже способен на человеческое участие.

Она наклонилась к старухе и зашептала ей на ухо:

— Да, мама Фидлер, да, он сделает то, что вы просите, пойдёмте, не то вы простудитесь, пойдёмте, мама…

Проводив её взглядом по дорожке к дому, где свет теперь горел в нескольких окнах, Яша Джонс медленно сел.

Бред протянул ему бутылку.

— Желаете выпить? — спросил он. — Успокоить нервы?

— Нет, спасибо, — сказал Яша Джонс и снова перевёл взгляд на дом.

— Ещё не расхотелось здесь оставаться?

Глядя на дом, Яша Джонс ничего не ответил.

— Конечно, вам не придётся с ней часто общаться, — продолжал Бред. — Разве что у вас возникнет профессиональная потребность изучить психологию выжившей из ума знатной южной дамы. — Бред взял бутылку и посмотрел её на свет. — Мои нервы после трёхнедельного пребывания здесь закалены. Заметьте, я тоже не пью, чтобы успокоиться. К тому же не пью во время работы. А вы уверены, что не хотите рюмочку? — Он снова протянул Яше бутылку.

— Нет, спасибо. Обойдусь.

Мэгги вернулась и подошла к ним.

— Она, наверное, вышла через боковую дверь, — сказала Мэгги и поглядела на дом. Свет был погашен.

— Сегодня у неё неспокойная ночь.

— Жалко, — сказал Яша Джонс.

— Вы были с ней милы.

Он стоял задумавшись.

— Я не хотел бы… — сказал он, подыскивая нужные слова.

— Ну, это не имеет значения, — прервала она, и её правая рука сделала взмах, который обещал быть широким, угловатым, что-то отвергающим, но был тут же пресечён. — Не надо думать, что вы дали бедняжке какое-то обещание. Делайте всё, что хотите, вы с Бредом… — Она запнулась.

Подошла к Бреду и положила руку ему на плечо.

— Я ведь серьёзно, Бред.

И вдруг она заплакала, слёзы засверкали у неё на щеках от лунного света. Она не казалась смущённой, хоть и сказала:

— Извините. Просто у неё неспокойная ночь, и когда она…

Ей удалось овладеть собой, и она обратилась к Яше Джонсу.

— А тюрьма? — произнесла она, словно меняя тему разговора. — Ведь Бред обещал показать вам тюрьму?

И прежде чем он успел ответить, она быстро заговорила:

— Ну да, тюрьма — это ведь сердце Фидлерсборо, то, что даёт ему жизнь, это…

— Миссис Фидлер… — прервал её Яша.

Но она не обратила на него внимания.

— …единственное, из-за чего все мы живём… — Она смущённо засмеялась.

— Миссис Фидлер! — произнёс он тоном, в котором вдруг прозвучали властные ноты.

— Да? — спросила она устало и, казалось, смиренно.

— Миссис Фидлер, давайте говорить откровенно.

Она смотрела на него очень прямая при свете луны.

— Может, вы предпочли бы, чтобы я жил в другом месте?

Она широко раскрыла глаза.

— Да нет! Нет же! Прошу вас, простите меня. Честное слово, со мной этого почти никогда не бывает. Только раз в год. Сейчас… — она слегка взмахнула рукой, — сейчас у нас апрель, и этого не будет до будущего апреля, а он ведь так не скоро, и вас уже здесь не будет, а к тому времени нас затопят, и тогда уже будет всё равно. Поэтому… — Она замолчала, явно ожидая ответа.

— Хорошо, я останусь, — сказал он.

— Я бы почувствовала себя просто… дрянью, если бы вы не остались, — сказала она. — Вы же не считаете меня дрянью, мистер Джонс? — спросила она, засмеявшись.

Он посмотрел на неё ещё какое-то мгновенье, а потом ответил:

— Нет.

— Спасибо. — Она протянула ему руку.

Он взял её руку, потом отпустил.

Она сделала несколько шагов по дорожке и обернулась.

— Пусть Бред вам расскажет, — сказала она. — Бред знает всё и может…