Шрифт:
– Держу на мушке…
– С него и начнешь… «Спартак»!
– Успею снять пару замыкающих, пока остальные проснутся…
– Работаем по моей команде. «Кречет», на тебе с Садовниковым носилки… Вместе с носильщиками… Остальным, огонь по команде. Стрельба на поражение, одиночными выстрелами…
Я перебежал из-за куста за камень. Пристроив на камне автомат, прицелился…
– Я – «Волга»… Начинаем на счет «три»…
Как обычно, каждый считал про себя. Первым рухнули на землю командир и один из замыкающих. Затем второй замыкающий изумленно вскинул руки, и тоже упал. И тут же ударили с разных сторон быстрые одиночные выстрелы. Опытные боевики успели бы залечь. В этой группе были боевики неопытные…
Пока они соображали, что происходит, пока искали взглядом укрытие, все было кончено. Мы быстро, но не теряя осторожности и потому пригнувшись, стали стягиваться к носилкам. Из села нас видно не могли увидеть даже в бинокль – я специально выбрал такое место…
Носилки опрокинулись. Упакованный в целлофан, лежал на земле дощатый, грубо сколоченный ящик. Я шагнул вперед, и лопаткой оторвал крышку. В ящике лежали аккумуляторы от «КамАЗА»…
Пока никто не доказал, что отрицательный результат тоже является результатом, и в первый момент меня неприятно кольнуло чувство обиды. Столько стараний, и все зря… Но я быстро взял себя в руки.
– Отдыхать не будем… Спускаемся…
– «Волга», я – «Приштина». Что у вас?
– Порожняк… Ты где?
– Почти догнал вас… Если вы в низинке…
Майор Бобрынин тут же появился на склоне. Подошел, рядом с носилками остановился, ногой аккумулятор легонько пнул…
– Что там внизу? – спросил я.
– Почти все уехали… Остались только те, кто раньше здесь был… И Саша с Мадиной уехал… В одной машине с Ачемезом и Мовсаром…
– С собой они америций забрать не могли?
– Спутник не показывает… Если только кому-то в рюкзак засунули… Два сигнала в один сольются… Можно подумать, что это просто человек…
– Ладно, спускаемся… Будем думать…
Честно говоря, мыслей в голове не было. Думать надо, но что придумаешь? Только одно остается – по примеру майора Бобрынина пробраться крышами до двора Астамировых и проверить сарай. Иного не дано… Боевиков там, конечно, много, но можно и с ними справиться… Какой-то хитростью выманить часть, остальных перебить… В случае чего, можно и остатки сводного отряда спецназа внутренних войск привлечь…
Молча, не в самом лучшем расположении духа, мы стали спускаться.
– Подсунул нам гроссмейстер задачку… – словно прочитав мои мысли, сказал майор.
– Тем не менее, решать ее надо…
– Мысли есть?
– Пока вижу только один вариант – штурм двора… Может быть, вместе с «краповыми»… Но попробуем сначала подумать… Коллегиально…
– Мне кажется, и там ничего нет… – вздохнул Бобрынин.
– Откуда такой пессимизм?
Он плечами пожал, словно сам не понимал, с чего вдруг такие мысли в голову пришли. Потом все же ответил:
– Если бы америций был там, то Ачемез хотя бы Сашу оставил для наблюдения… Или даже Мовсара…
– А ты не думаешь, что это еще один тонкий ход шахматиста? Он нам внушает, что в сарае ничего нет… Иначе он Сашу бы оставил для наблюдения… Или даже Мовсара… – я ответил майору его же собственными словами и увидел, что ему моя мысль понравилась больше, нежели мне самому. Так порой бывает – чтобы себя убедить, стараешься убедить кого-то другого. Убедишь его, и сам верить начинаешь…
Но себя я так и не убедил. Не получилось…
– Товарищ подполковник, – догнал нас лейтенант Стогов. – Время сеанса связи… Четыре минуты осталось… Как раз рацию развернуть и настроить…
– Привал… – скомандовал я и сел рядом с тропой.
Бобрынин стоять остался, травинку сорвал и жевал ее, ожесточенно огрызки изо рта выдергивая.
– Не горько? – спросил его майор Паутов, присаживаясь рядом со мной.
– Горько… – сказал Бобрынин. – От боязни америций упустить – горько…
– Давайте успокоимся сначала… Все успокоимся… – предложил Паутов. – Когда успокоишься, когда мысли на самотек пустишь, они сами в порядок придут…
Бобрынин упал на выставленные вперед руки, пару раз отжался, потом на спину перевернулся и крестом лег, руки раскинув.
– Поза наибольшего расслабления… Рекомендую любителям медитации на природе…
Но голос у него совсем не медитирующий был. Очень нервный голос. Я понял, что он, ко всему прочему, еще и за брата переживает…
– Внимание! Человек… – тихо сказал в «подснежник» Парамоша.
Мы все приподнялись.
Выйдя из-за причудливой каменной гряды, уродливый горбун, опираясь на черенок лопаты, неторопливо поднимался по тропе прямо к нам. Оружия при нем не было, но, тем не менее, на мушку взяли. На всякий случай.