Вскоре армейские пути-дорожки снова свели его с Леонидом Григорьевичем, назначенным на должность командира

63-го стрелкового корпуса. Для каждого из них это была приятная встреча. Но кто бы мог тогда подумать, что судьбою им были отведены всего три месяца совместной службы и один день гибели — 17 августа 1941 года.

Началась война, и забот у начальника артиллерии корпуса прибавилось, особенно после того, как корпус был переброшен в Белоруссию. Дивизии прямо с колес получали на доукомплектование призывников, автомобильный транспорт и тракторы. Не все соответствовало предъявляемым требованиям, но генерал Казаков не роптал. Он привык полагаться во всем на свои силы и знания и, засучив рукава, приступил к обучению военнослужащих, прибывших из запаса, многие из которых даже не служили в артиллерии и в глаза не видели орудий и минометов.

Александр Филимонович не стеснялся лично обучать красноармейцев и младших командиров, сам вставал к прицелу орудия или миномета, показывая, как надо пользоваться вверенным вооружением. Не терявший самообладания в самой сложной ситуации, умудренный жизнью и боевым опытом, он служил образцом выполнения своего воинского долга.

4 августа в первой половине дня в полосе 154-й сд до роты вражеской пехоты при поддержке артиллерийского и минометного огня попытались вклиниться в оборону наших войск. Но наши воины были начеку. Атака врага была отбита ружейно-пулеметным огнем подразделений, оборонявшихся на этом участке {72} .

В последующие дни противник активных боевых действий не предпринимал, ограничиваясь ведением редкого минометного огня. В то же время активизировала свои действия его авиация.

В своем письме жене и дочке, написанном 5 августа 1941 года, Леонид Григорьевич писал:

«...Мне, что называется, везет: хотя иногда и бываю в самом пекле, но выхожу целым и невредимым. Правда, я, как старый солдат, учен и впросак не хочу попадать. Я все-таки могу более или менее точно определить по звуку, где упадет снаряд или мина, и, как правило, успеваю укрыться.

Сейчас у нас опять выходной. Затишье. Наверное, гад будет нас обстреливать. Снаряды копит. Рогачев и Жлобин заняты моими войсками, и за эти победы мне присвоено звание генерал-лейтенанта, а остальным — генерал-майора, это мои командиры дивизий. Гадов-немцев бьем и будем бить нещадно... Недолог тот час, когда наступит перелом и погоним их, чертей...» {73}

К письму была приложена необыкновенная фотография. На фоне поля ромашек были сфотографированы два бойца у ручного пулемета Дегтярева. Такое впечатление, что снимок был сделан на тактических занятиях в поле в мирное время, а не на войне. Это снимок очень понравился Леониду Григорьевичу, и он отправил его с письмом жене и дочери. Ольга Леонидовна Туманян всю свою жизнь бережно хранит эту фотографию. Так получилось, что это была последняя фотография, полученная ими с фронта, — фотография двух русских мальчишек в военной форме, защищавших вместе с генералом Петровским нашу землю от оккупантов. Интересно, как сложилась их судьба?

Из оперативной сводки штаба 63-го корпуса за 6 августа 1941 года: «...самолеты противника в течение дня 6.8 появлялись 16 раз, группами по 3—4 самолета и одиночками» {74} .

Наступившее временное затишье не радовало командира корпуса. Противник явно что-то замышлял. Действия разведподразделений дивизий и корпуса за последнюю неделю не дали желаемых результатов: разведгруппы не только не смогли проникнуть в глубь обороны врага, но и понесли при этом большие потери. Так, например, разведгруппа, выделенная накануне от 61-й сд, «...вернулась безрезультатно, оставив в направлении вые. 143,3 потерявших 10 чел., убито 4 чел., ранено 11 чел. Среди пропавших без вести капитан Ларин и политрук» {75} .

Генерал-лейтенант Л.Г. Петровский принял решение провести несколько вылазок наподобие разведки боем, с тем чтобы уточнить на местности начертание переднего края обороны противника, состояние и укомплектованность противостоящих вражеских частей и подразделений. Командир 61-й сд получил задачу прощупать оборону противника в районе высоты с отм. 143,3 па участке 66-го сп. На усиление полку был придан 99-й отдельный разведывательный батальон дивизии. Их действия должны были поддерживать два артполка — дивизии и корпуса. Таким мероприятиям Леонид Григорьевич дал название — силовая разведка. Подготовкой и действиями частей в этот период лично руководил командир дивизии генерал-майор Н.А. Прищепа, однако результаты се оказались печальными. Сейчас уже невозможно восстановить всю картину происшедшего, а также причины, обусловившие это: или противник оказался на высоте положения, или командование дивизии и частей, принимавших участие в силовой разведке, недооценили врага и как следует не подготовились к этому мероприятию. Из оперативной сводки штаба 63-го стрелкового корпуса: «221-й сп с 3.00 6.8 начал бой за овладение вые. 143,3. В 4.00 первая рота и истребительная рота на сев. скаты 143,3. Противник открыл ружейно-пулеметный огонь из МАНЬКИ, кусты вые. 148,9 и сев. скаты вые. 143,3. Истребительная рота под огнем противника отошла назад. Противник силою до взвода перешел в контратаку с безымянной вые. 1 клм зап. ЗАПОЛЬЕ при поддержке пулеметного огня из того же района, группы в 10—15 человек выдвигались с направления вые. 143,3 и из рощи 0,5 клм южн. МАНЬКИ.

В помощь первой роте справа была брошена 4 и слева 5 — стрелковые роты, 4 рота с подходом опоздала, а 5 оторвалась влево.

Под сильным сосредоточенным артиллерийским и минометным огнем противника роты, неся большие потери, отступили. Противник окружил и захватил в плен 10 человек из 4 роты. К 10.00 6.8. роты отошли на ранее занимаемые позиции. Боем установлено, что вые, 143,3 занимается противником силою до роты с 3 станковыми и 5 ручными пулеметами.

Потери полка: ранены 90 человек, убитые подсчитываются, убиты 2 лошади и ранены 3. Потери в артполках: 3 человека раненых, в 99 орб 1 убит, 1 ранен» {76} .

Как и положено было в то время, в дни, когда позволяла боевая обстановка, наиболее отличившиеся накануне в боях бойцы и командиры принимались в партию. Это сейчас многие российские партии представляют собой определенные группировки людей, преследующих, в основном, личные корыстные цели и абсолютно не думающих о государственных интересах. Поэтому среди разного рода партийцев полно уголовного элемента, проходимцев и жуликов. А тогда в партию принимали самых лучших бойцов и командиров (служители Берии и пр. немногочисленная нечисть — не в счет), которые не только самоотверженно выполняли свой воинский долг, но и вселяли уверенность в других, более слабых духом воинов, порой просто еще не успевших привыкнуть к условиям боевой обстановки. Так, только в 61-й сд к 8 августу было подано 145 заявлений. В 154-й сд количество коммунистов в эти дни увеличилось на 81 человека, а в 167-й сд — на 46. В 318-м гаубичном артиллерийском полку большой мощности в ряды партии были приняты 10 лучших воинов {77} .