ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШИХ РАЗМЫШЛЕНИЙ

Описывая ход этой медитативной методики, я, как вы заметили, допустил, что на свете существуют некие абсолютные истины, неизменные во времени и пространстве. Скажу больше, их очень много — от сугубо личных и до предельно универсальных, всеобъемлющих. Можно ли считать мои импровизации на фортепьяно лучшей музыкой на свете? Для кого-то ответ будет «да». Это утверждение может быть не менее истинным, чем «2x2 = 4», но только в очень ограниченном контексте индивидуальной вселенной. Резонно заметить, что подобный человек до смешного эгоцентричен и действует, исходя лишь из одной точки зрения на истину. Пока наше сознание охвачено эгоцентризмом, мы считаем: «Мое благополучие самая важная вещь на свете. Вторым по важности следует благополучие тех, кто больше всего мне дорог». Вы и ваши близкие окажутся своего рода вершиной ценностной индивидуальной пирамиды, состоящей из всех живущих, а в самом низу окажутся те, о ком вы думаете: «Лучше бы их сбила машина, такие люди не заслуживают счастья, поскольку мешают мне жить». Это предельно эгоцентричная позиция, в которой истины верны лишь для одного человека. Увы, в современном мире она распространена как никогда раньше.

Давайте посмотрим, что получится, если подобный эгоцентрический взгляд на мир будет исповедовать не человек, а, скажем, какое-то племя, город, нация или класс. Представим, что класс или нация мыслят как один человек, причем эгоист, полагая, что весь мир должен вращаться вокруг него, поскольку он — центр Вселенной. Первая же ассоциация, которая возникает у меня и, возможно, у вас, — это фашизм с его «непреложной истиной». Понятно, что могут существовать положения, истинные только для одной этнической группы, представителей какой-то религии, города, социального слоя.

Что я имею в виду? То, что ваше существование обладает измерениями, непосредственно здесь и сейчас, не ограниченными вашей личностью, включающей ваш пол, возраст, этническую принадлежность, национальность и другие признаки. И эти измерения постижимы, доступны пережи

ванию, на них и направлена наша медитация. Независимо от рассудочных наслоений, существуют универсальные истины — не чисто объективные, но абсолютно независимые от вашей точки зрения. К таковым можно отнести истины, касающиеся трех признаков всего сущего:

1. Все обусловленные явления, все, что возникает в зависимости от неких причин и условий, подвержены непостоянству, появляясь и исчезая.

2. Пока наше сознание подвержено психическим недугам (страстям), никакие переживания не принесут удовлетворения, ни один объект восприятия или мышления не станет истинным источником счастья.

3. Ничто из того, что мы переживаем как «я» или «мое», на самом деле по своей природе никому не принадлежит. Мы просто проецируем эти суждения и идеи на психические и физические явления, ни одно из которых не существует как некое самостоятельное «я».

Прочувствовать и осознать абсолютность этих истин, ключевых свойств всего сущего можно только на собственном опыте, посредством медитации. Те, кому это удается, достигают нирваны, вечного блаженства, окончательного и бесповоротно освобождаются от всех страстей, то есть психических недугов и их последствий. Путь к свободе состоит в том, чтобы соблюдать этические принципы, заниматься медитацией самадхи и развивать в себе мудрость. На этом пути наши поиски добродетели, подлинного счастья и истины сливаются воедино.

Часть III. РАЗВИТИЕ СЕРДЕЧНОЙ ДОБРОТЫ

Глава 8. Доброта любви

После того как вы ощутите благодать медитации самадхи, безмятежность и ясность сознания, которую она приносит, возможно, у вас возникнет искушение в дальнейшем ограничиться только этим видом медитации и не осваивать остальные. Однако буддийская традиция призывает нас не ограничиваться в своих исканиях только личным душевным покоем, не останавливаться на достигнутом и идти дальше, чтобы научиться приносить благо окружающему миру. Более того, ограничившись медитацией самадхи, вы тем самым рискуете превратиться в эгоиста, безразличного ко всем остальным, а это идет вразрез с основным положением буддизма, которое, напомню, гласит, что человеку должно стремиться избавить от страданий не только себя, но и весь мир. Именно так полагал сам Гаутама Будда и считают самые уважаемые мастера медитации.

Несколько лет назад мне довелось выступать в качестве переводчика на конференции «Разум и жизнь» с участием Его Святейшества далай-ламы и группы ученых, занимающихся проблемами познания; в числе почетных гостей был Дзонкай Ринпо- че, авторитетный наставник тибетской медитации. Однажды вечером, когда мы с ним обсуждали тему распространения буддизма в западном мире, наставник завел речь об одном из нежелательных последствий чрезмерного увлечения медитацией самадхи. По его словам, некоторые ученики погружаются в этот вид медитации настолько глубоко, что не просто отстраняются от окружающего мира, а отчуждаются от него, порывают с ним, а это уже слишком, по-скольку нарушает равновесие. Такие не в меру старательные адепты твердят себе: «Я абсолютно утратил связь с заботами и тяготами человечества, я свободен и независим от них! Одному мне очень хорошо». В результате подобного усердия — разумеется, чрезмерного и в корне ошибочного — медитирующий перестает сочувствовать и сопереживать себе подобным и их страданиям, он начинает относиться к миру с безразличием, становится бесчувственным и холодным. Конечно, при этом он наслаждается относительным покоем в убежище собственного сознания. Наставник подчеркнул, что подобное чрезмерное усердие — это заблуждение, которое лишает медитацию смысла и становится серьезным препятствием на пути духовного роста. Словом, самадхи — это важная и необходимая база, но отнюдь не ответ на все вопросы и не панацея от всех проблем.

По-настоящему исцелиться от пагубных страстей («психических недугов» в терминологии буддизма) вам поможет лишь глубинное постижение природы реальности. Поэтому в данной части мы переходим от медитации самадхи к четырем приложениям осознанности, лежащим в основании всей буддийской практики постижения. Эти методики уже были вкратце описаны в первых двух частях книги. Следует добавить, что для многих четыре приложения стали действенным способом изменить повседневную жизнь, помогли сделать ее осмысленной, обрести новую глубину восприятия. Мне доводилось встречать немало тех, кто считал себя буддистами только потому, что практиковали осознанность. Некоторые даже ошибочно приравнивают эту практику к буддийской медитации в целом, утверждая, будто все медитативные практики, за исключением простого развития внимания, уводят в сторону от основной цели. Такой подход — не что иное, как сильнейшее заблуждение, поскольку отдает догматизмом, к сожалению, широко распространенным среди последователей всех вероисповеданий. «Есть только один путь, и все выходящее за пределы нашей веры и духовной практики ложно и вредоносно», — настаивают догматики. Но давайте вспомним основную мысль буддизма: мудрость без сострадания — лишь бремя, равно как и сострадание без мудрости. Это очень глубокая истина. Путь пробуждения усеян выбоинами и рытвинами, и очень легко застрять в узкой колее ограниченных представлений (пусть даже касающихся самых совершенных духовных методик). В свое время на меня произвело сильнейшее впечатление одно высказывание далай-ламы в адрес- некоторых наставников, которые много лет занимались лишь четырьмя приложениями осознанности. Все они были преисполнены чувством глубокого покоя и невозмутимости, но далай-лама заметил, что они суровы и безрадостны, лишены человеческой теплоты и не сочувствуют окружающим. Это яркая иллюстрация к мысли о том, что мудрость без сострадания — лишь бремя.