Да не нажимай ты так на слово «приятель»! Похоже, мы начинаем друг друга раздражать.

– Я не произвожу впечатление человека, способного самостоятельно путешествовать?

– Я хотел сказать: такая красивая женщина. И одна.

Э, да ты просто дурак… Вот главный недостаток самолета: нельзя встать и уйти. Далеко.

Светочка достала сигарету. Сработал инстинкт: зачем зажигалка, если рядом мужчина? Молодец, этот этап прошел отлично! Без малейшей заминки перед ней появился огонек. Натаскан, натаскан на околосветских тусовках, вижу.

– Светлана, вы обиделись?

Обойдешься, добрый молодец, на тебя еще обидки тратить.

– Извините, я не представился. Меня зовут Гена. Гена Слюпаков. Фамилия не звучная, поэтому я пишу под псевдонимом Пахмутов. Веду музыкальный раздел в одной газете. А вот сейчас на фестиваль бродячих музыкантов в Париж еду.

Спасибо. Надеюсь, на этом с биографией будет покончено?

– Может, выпьете еще чего-нибудь?

– Выпью. Того же.

– Светлана, разрешите вопрос? Клянусь, что никому не скажу и никак не использую ваш ответ.

– Спрашивайте.

– Ваш приятель, Антонов, он действительно собирается прибрать к рукам весь наземный транспорт в Петербурге? Говорят, что он скупил уже все автопарки и занялся трамваями и троллейбусами?

– Знаете, Гена, – спокойней, спокойней, не выливай на него весь свой гнев, он может умереть от передозировки, – вы женаты?

– Да, а почему…

– Если я сейчас спрошу: когда у вашей жены месячные? Даже если вы это знаете, в чем я лично сомневаюсь, вы ведь мне этого не скажете? И вопрос мой покажется вам как минимум неделикатным?

– Ну, зачем вы так… Откуда такая ненависть?

– Я скажу. – Ох, мать, плоховато у тебя с нервами. Да и второй бокал «мартини», наверное, был лишним. – Знаете, чем отличается журналист от золотаря? Золотарь приедет, дерьмо уберет – и чисто, и запаха нет. А журналист найдет одну маленькую кучку да так разворошит, что потом месяц на весь город воняет!

Ох, зря ты так. Просили тебя триста раз: не мечи бисер перед свиньями.

– Если вы не переносите людей, почему ваш Антонов вам самолет не купит?

Прекрасно. Это уже из трамвайной серии: «не нравится толкаться – поезжай на такси».

Светочка щедро улыбнулась Геннадию Пахмутову и достала из сумочки сигарету и зажигалку.

Из самолета она вышла с сильнейшей головной болью. Ощущение было такое, как будто она пробежала километров десять (как это называется – в полной боевой выкладке?) с рюкзаком тухлой рыбы.

Отличный был план. Отличный! Вомбат, несмотря на серьезность ситуации, аж захихикал, потирая руки. Потом легонько двинул Саню в плечо: молодец, дескать, мужик, головой работаешь!

Утро продирало глаза нехотя, словно раздумывая: светать или нет. Фиолетовые сполохи ТЭЦ в такое время выглядят почему-то особенно жутко. Проснулся Цукоша. С трудом сел, потирая лицо. И тут же подполз к Зеленому. Плох, очень плох. Не надо быть врачом, чтобы понять это с первого взгляда. Штрипок еще спал. Дышал ровно, не вздрагивал.

– Мужики! – Вомбата распирало желание немедленно рассказать всем про Санин план. – Тут Двоечник кое-что накумекал. Если получится, промылимся, как в бане.

Вряд ли это можно назвать проявлениями энтузиазма. Единственный, кто мог бы оценить этот гениальный план по-настоящему, это Стармех. Но тот проснулся с нешуточной обидой на весь белый свет, где для него не нашлось ни щепотки курева. Сидит, грызет какой-то сучок, мрачно по сторонам зыркает. Ладно, господа слушатели, вы меня еще на бис вызывать будете.

Штрипка трогать не стали. Зачем дергать человека, если все равно никакой специальной роли ему не отводится. Пусть поспит себе вволю.

– Короче говоря, мужики, берем несколько дымовых шашек… Дим, у тебя сколько еще осталось?

– Найдутся, – лениво ответил Стармех. – Только че ты радуешься, как пацан перед елкой?

– Не понял…

Вот терпеть не могу Стармеха в таком настроении. И слова-то еле цедит, и смотрит куда-то мимо… Нельзя так, Дима. Сигареты – это не главное в жизни.