«Не слишком ли нервный способ скоротать время? — одернул себя Лючано. — Лучше считать овец или отлетающие корабли…»

До входа в атмосферу оставалось меньше часа. Поясница изрядно затекла. Следовало размять ноги, пока зеленые сполохи на потолке не сменились ярко-алыми и информателла не объявила о необходимости вновь занять гелевые ложа-компенсаторы. Мрачно зыркнув на притихшую труппу — мол, оставайтесь здесь и смотрите мне! — Лючано небрежно мазнул ладонью по двери.

Считав папиллярный узор зарегистрированного пассажира, створки дверной мембраны со змеиным шипением ушли в стены, чтобы через секунду сомкнуться за спиной.

В коридоре ничего интересного не было. Тусклые блики панелей, неотвратимо стареющий биопласт обивки, сплошь в морщинах и отечных выпуклостях; ряды прозрачных контейнеров с мутным субстратом — обиталища регенеративных бактерий. Через каждые семь шагов — откидные сиденья индивидуальных кабинок для курения и ароматерапии. Одну из кабинок только что активировали: сиденье накрыл матовый купол, сквозь который виднелся неясный силуэт курильщика.

Лючано с хрустом потянулся, сделал дюжину наклонов вперед-назад, покачался с пятки на носок. Перевел дух, прислушиваясь к собственным ощущениям. Да, полегчало. Возвращаться в каюту не хотелось, и он направился к стационарному авто-стюарду за бесплатным кофе. Кофе в эконом-отсеке для малообеспеченных подают жидкий, с синтетикой, но терпимый. Случалось давиться и куда худшей бурдой. На Китте кофе, вне сомнений, превосходный — только, если забудешь про цены, останешься без штанов…

Табло автомата вспыхнуло, демонстрируя скудное меню. Не колеблясь, Лючано выбрал двойной глюкозированный «фаст». Автомат утробно хрюкнул и выдвинул лоток. В углублении исходила паром одноразовая чашечка.

— Приятного вхр-р… ремяпр-хр… — каркнуло из «кофеварки».

За поворотом затопали босые ноги. Лючано посторонился. Мимо него, переговариваясь вполголоса, прошла сменная бригада брамайнов-толкачей: все низкого роста, смуглые, бритые наголо, сухощавые — чтоб не сказать «изможденные», — в одних набедренных повязках. Двое аскетов вообще напоминали ходячие мумии. На их шеях болтались «гирлянды Шакры»: искусственные цветы чуть-чуть светились, пользуясь любой возможностью для аккумулирования избыточной энергии носителя.

«Слишком резво шагают для восставших покойников…» — ухмыльнулся Лючано, стараясь не расплескать кофе. И подумал, что ухмылка, да и вся шутка в целом вышли слишком ядовитыми для случайной встречи в коридоре звездолета.

Не выспался, что ли?.. Злопыхаем без причины…

Брамайны шли отдыхать: корабль садился не на энергии толкачей, гнавших посудину всю дорогу, а на посадочной гематрице, специально исчисленной под финальный участок маршрута. Гематры свое дело знают: ювелирная точность посадки гарантирована, можно не сомневаться. А аскеты наконец получили возможность отоспаться и восстановить силы.

Небось для этих работа на «Протее» — за счастье. Нищета, грязь и дичайшее перенаселение родных планет брамайнов известны всем. Там каждый, лишь бы сбежать с милой родины, наизнанку вывернется…

Потолок замигал красным. Над головой разлился патокой голос информателлы:

— Уважаемые пассажиры! Наш лайнер приступает к выполнению орбитального маневра. Просьба занять ложа-компенсаторы. Повторяю…

Лючано выругался сквозь зубы: вот так всегда!

В два глотка прикончив кофе, он швырнул чашечку в довольно чавкнувший раструб утилизатора и поспешил к каюте.

С багажом вышла заминка. Вся труппа успела получить свои сумки, баулы и рюкзаки, а любимый саквояж и чемодан с личными вещами директора до сих пор блуждали где-то в недрах сортировочного комплекса. В итоге Лючано махнул рукой Степашке, которому доверял больше других:

— Ты главный! Веди народ занимать очередь на досмотр!

— А вы? — испугался верный Степашка, цепляясь за рукав начальства.

— Веди, я догоню!

— Тарталья, вы недолго… я их боюсь, фараонов…

— Идите, кому сказал!

Провожая труппу взглядом, он остался ждать, когда бестолковая техника отыщет утерянное барахло, отправит в нужный сектор и на табло с номером их рейса загорится надпись:

«Лючано Борготта, полноправный гражданин. Багаж: два места».

Борготта — так звучала настоящая фамилия Лючано. Но вся труппа звала его Тартальей: Злодеем, Человеком-без-Сердца. Он не возражал. Тем более что прозвище придумал себе сам, много лет назад, когда вернулся в труппу — не в эту, а в старую, где командовал маэстро Карл, — после отбытия срока заключения. Коллеги вначале посмеивались: «Ну какой же ты злодей, малыш? Из тебя злодей, как из вудуна гематр!» Скоро коллеги смеяться перестали. Прозвище прилипло, стало естественным, а через некоторое время Лючано начал ему соответствовать.