– Если по бумажке...

– Буковка в буковку! А то тут не по-нашему.

– Да я и по-нашему только если большими буквами...

– Тут крупно, крупно.

Дмитрий косился на непристойный рисунок:

– Тогда не перепутаю.

– Вот и давай, не стесняйся. Гражданские самолеты над нами не летают, так что попадет тому, кому предназначено.

– А что... что они с этими снимками делают?

– Обязаны класть на стол руководству, – ответил Тарас счастливо. – Лично генералу Хануману. А также в восьми экземплярах раздать высшим чинам из армейской разведки, военно-воздушной, морской, в ЦРУ, одну – секретарю национальной безопасности... сейчас у них там баба, для нее тоже кое-что наклевывается, вот только надпись надо покороче! Чтобы как удар кнута по ее толстой голой жопе... Ты стишки никогда не кропал?

Дмитрий шарахнулся так, что едва не упал с крыши:

– Ты что?.. Никогда в жизни.

– Жаль, – сообщил Тарас искренне. – Жаль. Ну ладно, ее оставим на десерт.

Дмитрий поинтересовался:

– А как... эти?... Ну, которым все это...

– Странные какие-то, – ответил Тарас неодобрительно. – Почему-то обижаются. А с чего бы? Ведь это раньше были вероятными противниками, а сейчас просто невероятные союзники! А что обижаться на таких союзников?.. Мы ж их любим, разве не видно? Вон Ханумана двое наших с двух сторон любят, аж глаза у генерала на лоб полезли... Да тут надо дорисовать...

А за обедом Тарас сказал равнодушно:

– Завтра у нас свободный день. Валентин, в город съездим... или ну его на фиг?

– Второе, – ответил Валентин ровно.

Его пальцы красиво и синхронно работали ножом и вилкой, расчленяя, накалывая, нагребая лезвием ножа на зубчики вилки горки ядреной каши. Все это безукоризненно точно отправлялось в рот, не обронив ни единой крупинки. Сам Валентин сидел за столом как герцог на королевском приеме: невозмутимый, знающий себя цену. Дмитрий уже знал по слухам и смешкам, что Валентин в самом деле потомок кого-то и чего-то, не то барон, не то князь, хотя и тщательно это скрывает.

Дмитрий оживился:

– Здесь можно выезжать в город?

– Кому можно, – ответил Тарас злорадно, – а кому... У тебя как с цензом оседлости? Ну, прошел ли тесты, сдал ли мочу на анализы?

– Сдал, – подтвердил Дмитрий. – Все сдал...

Валентин поморщился:

– Ребята, за столом...

– Извини, – сказал Дмитрий. – Правда, извини. Это чудовище все время провоцирует. Вам разрешают?

Валентин бросил короткий взгляд на Тараса:

– Ты поинтересуйся о новичке.

Тот пожал плечами:

– Ты же знаешь порядок. Он не бывал даже на пленере. Пока не пройдет все круги нашего ада... я говорю о бюрократическом аде, ему даже к забору близко подходить нельзя.

Валентин недобро ухмыльнулся:

– Ты еще брякни, какие тут заборы!

– Молчу-молчу.

Ножи и вилки позвякивали, Тарас с хрустом грыз толстую мозговую кость. Из-за дальних столов донеслись раскаты здорового смеха. Когда дошла очередь до кофе, в нагрудной кармане Дмитрия пискнуло. Он нащупал сквозь ткань выступающую кнопку, тут же там пискнуло, негромкий голос произнес:

– Стажер Човен! К полковнику Ермакову.

Валентин смолчал, а Тарас сказал сочувствующе:

– Ничего, кому-то надо и эти места чистить.

– Да брось, – поморщился Макс. – Все делает механизация. Это так, чтобы некоторые носы не задирали.

– Эт ты на кого немекиваешь? – спросил Тарас угрожающе.

Из столовой Дмитрий напрямик направился в административный домик. Часовой оглядел его придирчиво, кивнул. В коридоре было пусто, а когда отворил дверь кабинета, Ермаков все еще горбился за клавиатурой, тихонько щелкал клавишами, не доверяя некоторые команды даже самым доверенным программистам.

При звуке открываемой двери его пальцы тронули Alt-Tab, и на экране мгновенно возникла другая картинка. Дмитрий вытянулся, Ермаков устало махнул рукой:

– Вольно. Как тебе здесь?

– Да вроде бы еще жив, – ответил Дмитрий, а всем видом старался показать, что не просто жив, а здесь для него почти что санаторий с бабами и плясками.

Ермаков оглядел с головы до ног, хмыкнул, неожиданно спросил:

– Не тянет побывать по ту сторону забора?

– Нисколько, – ответил Дмитрий, интуитивно полагая, что отвечает верно. – Здесь еще много такого, что не узнал. Хотя... чтобы не расставаться с друзьями, я бы в охотку съездил с ними завтра в то кафе, о котором говорят.

Ермаков снова долго рассматривал, в серых глазах то поблескивали искорки, то они темнели как небо поздним вечером.

– С этими уже сдружился? Что ж, неплохие ребята. У тебя есть чутье.

Дмитрий смолчал, прямых вопросов нет, а просто так разговаривать с полковником... не по рангу.

Ермаков потер ладонями лицо, она сразу стало старше, резче обозначились морщины, но порозовело:

– Значит так. Тебе разрешен выезд завтра из лагеря с утра и до обеда. Но только с кем-то из этих ребят.