Шрифт:
– Здесь не Олимпийские игры, – сказал он вслух. – Прижатый к стене имеет право бить насмерть.
Глава 16
Он несся на скоростном мотоцикле, перепрыгивал через канавы, упавшие деревья, а когда впереди блеснула гладь воды, прибавил газу и полетел на рекой, широкой как тихий, Днепр, до середины которого не всякая птица, а его двухколесный зверь смог, а потом наконец колеса коснулись воды, но скорость настолько сумасшедшая, что он так и несся по поверхности, погрузившись не больше, чем на ладонь...
Грубый толчок заставил мгновенно вернуться в казарму:
– Эй, вставай!.. Люди плюйте на него!.. Вчера спал, позавчера спал.... и сегодня снова начал спать, спячник!
Над ним высился гороподобный Тарас. Снизу он казался вовсе великаном, страшным и подпотолочным.
– Ты чо? – просипел Дмитрий спросонья.
– Дуй к полковнику.
– Черт, сейчас же ночь...
Тарас сказал быстро:
– Вообще-то можно не идти.
– Да? – спросил Дмитрий сонно. – тогда я приду утром.
– Ура, – ответил довольно Тарас. – Тогда спи. На чем-нибудь другом постажируешься.
Он хлопнул его по плечу, Дмитрий свалился в постель. Тарас уже удалялся к выходу, весь настолько широкий, что задевал спинки кроватей по обе стороны. Неведомая сила швырнула Дмитрия из постели. Тарас на мгновение появился в светлом прямоугольнике освещенного коридора, слышно было как хлопнула дверь, в казарме стало темно как в церкви с погашенными огнями.
Тарас дошел до выхода из казармы, когда сзади послышался топот, словно его догонял молодой слон. Лицо Дмитрия, все еще припухшее от сна, было злым как у химеры на соборе Парижской богоматери.
– Ну и шуточки у тебя!
– А чо, – отозвался Тарас довольно, – спал бы... дело ж добровольное.
– Ну да, другому скажи. Опять пацанам пальцы ломать?
– Насчет пальцев... гм, наверное. Только на этот раз не пацанам, не пацанам. Это точно, не пацанам. Иди, побрейся, приведу себя в порядок. Я соберу остальных.
Стараясь не будить остальных, Дмитрий поспешил в бытовку. Хотя каскадники спят как бревна, но любой шорох слышат даже в самом глубоком сне, уже убеждался...
Он зябко повел плечами, ноги понесли навстречу белому кафелю как пушинку, воду открыл чуть-чуть, шумит, а сам с недоверием всматривался в засиженное мухами зеркало, висевшее над раковиной. Лицо вытянулось и загорело, делая его похожим на Хозе из оперы «Кармен», других жгучих испанцев он не знал. Густые черные волосы торчат как у пьяного ежа, кончики уже закручиваются, из-за чего с детского сада звали кудряшкой и кудрявчиком. Черные как смоль брови, длинные и чуть поднятые на концах ресницы делали его похожим на красавца цыгана, и тем неожиданнее была пронзительная синева глаз.
Он начал намыливать лицо, пена на фоне темнокоричневого загара выглядела ослепительно белой, сказочной. Под блестящей кожей вздулись на миг и тут же растворились тугие желваки, а по всему телу точно так же вздувались и опадали, просыпаясь и встряхиваясь, тугие мышцы.
На тренировках его заставили помимо пробежек со штангой на плечах, еще и выучить язык жестов, мимики, кучу секретных кодов, и если от тренировок в зале стонали все мышцы, то от усиленных занятий по мнемонике трещал череп, а мозги вылезали через уши. В зале его учили метать все, что попадалось под руку, а если уж мелочь, вроде зубочистки, то ею должен был уметь как открывать любой замок, так и попадать в выключатель в трех шагов с такой силой, чтобы погасить свет.
Только сейчас заметил, что мышцы увеличились на треть, все тело стало еще жестче, словно вытопилась не только последняя капля жира – ее и не было, – но ушло и все мясо, а его место заняли тугие жилы, толстые и твердые.
Он вздрогнул от густого рева за спиной:
– Ну? Долго будешь прыщики рассматривать?
– Заканчиваю, заканчиваю, – сказал Дмитрий торопливо. – Уже все, закончил...
Ладони подхватили струю воды, а глазами следил за отражением в зеркале. Тарас остановился в картинной позе в дверях, перегородив ее целиком. Голая голова блестела, словно смазал маслом. Остроконечные уши торчали как пики, готовые повернуться в сторону врага.
Он, как понял Дмитрий из разговоров, прослужил в «каскаде» не меньше десяти лет. Вернее, уже десять лет принимает участие в боевых операциях, а сколько вообще в спецназе и что делал раньше, никто не знал. Уже здесь обнаружилось, что этот здоровяк помимо родного украинского и русского говорит свободно на польском – странно бы, живя за Украине, не познакомиться с родственным польским, а затем уже на чешском и словацком. Английским овладел здесь, в спецназе, а потом еще и испанском. Говорят, собирался выучить японский, но смекнул вовремя, что за японца выдать себя будет трудно.