Услышав сигнал, подполковник покосился на встрепенувшуюся Анжелику, присоединившуюся к мужчинам всего полчаса назад, и отошел на десяток шагов за деревья, доставая пенальчик рации и чувствуя невольное облегчение. Появления новой группы из Управления он ждал давно и надеялся с ее помощью разобраться в происходящих на острове событиях.

– Слушаю, Гнедич.

– Подполковник, где вы находитесь? – заговорила рация тонким вибрирующим голосом.

– Кто это? – осведомился Юрий Дмитриевич, не узнавая голос. – Сергеев?

– Майор Лукьянов, группа «Рысь». Мы с пяти утра не можем высадиться на остров.

– Почему?

– Чертовщина какая-то! Оружие начинает греться, в лес войти не удается никому. Двое ребят пошли на разведку, вернулись очумелые, без оружия, порезанные, а вспомнить, что произошло, не могут.

– Понятно.

– Что вам понятно?! – В голосе неведомого майора послышалась злость. – Что здесь у вас творится?!

– Приду объясню. Где вы пытаетесь высадиться?

– Южнее деревни, в километре.

– Ждите.

Гнедич вернулся ко входу в подземелье, размышляя, почему он не слышал гула мотора катеров – если группа добиралась до острова на них, либо гула двигателя самолета – если десант сбрасывался с воздуха, но главное недоумение вызывал тот факт, что группа «Рысь» не принадлежала УИБ, это был оперативный отряд спецназначения, руководимый, по слухам, самим «папой».

– Ковыряйтесь потихоньку, – сказал Гнедич выползшему из-под земли Серафиму. – Мне надо на полчаса отлучиться.

– Здрасьте, я ваша тетя, – рассвирепел Тымко. – Я один вытаскивать Грома не нанимался! Что вообще происходит? Где Пашин? В какие игры вы с ним играете?

Гнедич вздохнул. Он и рад был бы рассказать, в какие игры играет Управление информационной безопасности ФСБ, но не имел права.

– Приду, расскажу. Можете пока отдыхать.

– Большое спасибо, – язвительно поклонился Серафим. – Я и сам в состоянии решить, что мне делать.

– Действительно, Юрий Дмитриевич, поделились бы своими планами, – вмешалась Анжелика. – Куда делся Илья?

– Я уже говорил, они с Владиславой поплыли в деревню за подмогой, скоро вернутся и все расскажут. Я тоже приду через полчаса.

Гнедич повернулся и быстро зашагал к лагерю, исчезая в лесу. Тымко посмотрел на Анжелику и поразился ее сосредоточенному мрачному виду. Пробормотал:

– Темнят что-то наши начальники… Что будем делать? Может, действительно посидим у костерка, чаю попьем? Сдается мне, Грома не завалило в склепе, и Илья это знает, иначе не бросил бы копаться в завале.

– Я тоже так думаю, – отозвалась Анжелика. – Иди в лагерь, я скоро к тебе присоединюсь. – Она исчезла в кустах.

– Обалдеть можно! – хмыкнул Серафим, глядя ей вслед, почесал в затылке. – И она туда же… Что здесь, черт возьми, происходит, хотел бы я знать?..

Юрий Дмитриевич вышел из леса на берег озера в сотне метров от десанта ФСБ, рассредоточившегося вдоль береговой линии у опушки леса, подступавшего к озеру вплотную. Правда, сначала он этого не заметил, с первого взгляда побережье казалось пустынным, однако стоило ему выглянуть из леса, в спину уперся ствол автомата.

– Стоять!

Чьи-то руки обшарили карманы, забрали пистолет и нож, затем повернули Гнедича на сто восемьдесят градусов. Напротив стоял человек в камуфляже, плохо различимый в сумраке лесной чащи, с автоматом под мышкой, направленным в грудь Юрия Дмитриевича. На нем был специальный маскировочный костюм новейшего образца «хамелеон», оставляющий открытым лишь глаза, рот и нос. Костюм был покрыт специальной краской, почти полностью поглощающей световые лучи, а кроме того, его ткань на основе особо прочных карбоновых нитей не боялась удара ножа и выдерживала удар девятимиллиметровой пули с расстояния в двадцать метров.

Из-за спины спецназовца, обезоружившего Гнедича, выступила еще одна плотная фигура в таком же комбинезоне, но с откинутым капюшоном. Лицо человека, загорелое, обветренное, с волевой складкой губ и жестким взглядом, было Юрию Дмитриевичу незнакомо.

– Майор Лукьянов, – представился он. – Подполковник Гнедич?

– Отдайте оружие, – потребовал Юрий Дмитриевич, которому очень не понравилось выражение глаз командира группы «Рысь». – Мне оно полагается по штату.