Шрифт:
– Сам подполковник тоже фантазией не наделен. Он слишком приземлен... Будем ждать или попробуем зачистить?
– Зачистка всегда хорошо работает... – мне почему-то вспомнились зачистки чеченских сел, где обязательно находили чуть не целую машину оружия и пару коробок с фальшивыми долларами.
– Варианты есть? – Онуфрий в дело включился решительно. Еще бы не включиться, когда какой-то ментовский подполковник желает сделать из тебя дичь, не понимая, что волки всегда сами были охотниками...
– Есть мысль... Не знаю только, как мне из дома выбраться... Но они за подъездом наблюдают...
– Выкладывай... Я могу со своей стороны подобраться...
– Они там, в машине, пиво сосут... Я сейчас в бинокль смотрел, рядом с машиной только с одной стороны пять бутылок валяется. Наверняка с другой тоже есть... На улице, помнится, не жарко... Пиво сработает, как арбуз... Скоро в кусты побегут... К школе... Там кусты густые...
– Дело... – согласился Онуфрий. – Я выезжаю срочным порядком, а ты перед окном изредка маячь, чтобы раньше времени не отъехали... И жди звонка подполковника...
– Будет проверять реакцию?
– Обязательно... Начнет разговор с тетради, потом про меня спросит...
– Добро, будь осторожен... – без всякой ревности к предстоящему богоугодному делу согласился я. – Около школы место тихое, но все же от прохожих хорошие люди никогда не защищены... Посматривай по сторонам...
Онуфрий сделает, что сможет, сейчас, я сделаю, что смогу, когда мое время подойдет...
Постоянно смотреть из окна, чтобы меня фотографировали, я вовсе не был намерен. Можно лишь время от времени демонстрировать себя, чтобы дать возможность оппонентам иногда и соскучиться. Когда человек скучать начнет, выпив предварительно бутылочку-другую пива, ему еще пива захочется. Благо киоск совсем рядом. Там какие-то армяне торгуют и пивом, и стабильно вонючей, из падали сделанной шаурмой, которую, чтобы вонь потребителю нос не расквасила, обильно поливают всякой испорченной же всячиной типа майонеза и кетчупа. Иногда и торговцы гадостями могут оказаться полезными, поэтому ругать их постоянно тоже не стоит.
А пока, дожидаясь ругани среди пассажиров двух «Ауди», я могу потратить время и на чтение тетради капитана Петрова...
Я приготовил тетрадь, повернул кресло боком к окну, чтобы было светлее, но начать чтение не успел, потому что позвонил на мобилу подполковник Петров.
– Слушай, я у тебя, кажется, тетрадь брата оставил... – Конечно, вопрос – это только причина звонка. Подполковник проверяет мою наблюдательность и реакцию на появление двух машин во дворе – не заметил ли я чего...
– Ты забрал... В карман сунул... В правый, помнится... – подробности всегда бывают убедительными. – Я хотел прочитать, но ты забрал...
– Нет, – настаивал мент, – я помню, ты ее на стол бросил...
– Я помню, что бросил... И помню, как ты со стола ее взял... У тебя что, карманов так много, что найти не можешь? Найми частного сыщика...
– Меня сослуживцы брата трясут... Какой-то подполковник Угаров...
Подполковник Угаров – это очень хороший повод...
– Правильно делают... Надо было мне оставить, тогда никто бы не тряс...
– Ладно, найдется... – подполковник умело переменил фальшивый тон на еще более фальшивый. – Онуфрий не звонил?
– Пока не звонил... Да он сам тебе позвонит, не переживай... Мы утром еще раз виделись... Сказал, что сегодня...
– Ладно. Он мне тоже говорил, что сегодня... Тогда все...
Он отключился от разговора, лишний раз подтвердив мне правильность моих и Онуфрия подозрений. А я с чистым сердцем открыл тетрадь, опять в месте случайном, потому что подряд читать все написанное – значит самому погружаться в мысли капитана, а это чревато непредвиденными последствиями, которые не могут выглядеть эффектно, поскольку живу я не на четырнадцатом, а на втором этаже. Но оказалось, что тетрадь сама открылась на том же месте, на котором я прервал чтение утром, – наверное, сильно перегнул переплет...
...«Полевой командир занервничал. Несмотря на высокомерный и самодовольный взгляд, уверенности в себе он не чувствовал.
– Чего ты хочешь? – спросил раздраженно.
– Я хочу выяснить условия, при которых могу сдать в плен отряд... – Я пожалел, что не имею такого взгляда, как у младшего сержанта Онуфриенко. Это его следовало бы отправлять на переговоры. Ему сразу дали бы все гарантии. Впрочем, сразу они нам были не нужны...
Я нечаянно посмотрел за голову полевого командира и увидел на востоке, откуда уже в течение нескольких последних часов шел устойчивый крепкий ветер, просвет в небе. Просвет показался необычайно ярким, почти радующим глаз и душу. И он быстро расширялся, словно показывал нам, что не все еще потеряно, что есть, может быть, на земле где-то остатки правды. И эти остатки готовы восторжествовать, чтобы помочь людям, попавшим в безвыходное положение. Если небо распогодится, стоит ждать вертолетов.
– Я могу только одно обещать: что вас не расстреляют. Мы уже доложили в Грозный, нам приказали взять вас в плен, чтобы обменять на кого-то нужного нам...
– Вот это уже другой разговор, – согласился я. – Но до обмена нам еще следует дожить... И не стать инвалидами...
Полевой командир понял, о чем я говорю.
– Мы не убиваем безоружных. Мы – нация сильных мужчин...
– Со вторым я согласен. Против первого утверждения у меня много возражений. Война длится уже три недели, и слухов о том, как вы рассматриваете военнопленных, ползает много... И потому сдаваться никто не желает... Многие умереть готовы, но не сдаться...