Иногда Марина пыталась исправить ситуацию, начать уделять Рите больше внимания. В конце концов, Наташа — взрослый человек, она должна сама выстраивать свою жизнь, а не вешать все на мать. Но как только Марина собиралась пойти куда-нибудь с Ритой или садилась позаниматься с ней уроками, у Наташи тут же находились дела вне дома и она умоляла мать ей помочь, ссылаясь на то, что «от этой встречи зависит все ее будущее». Марина сдавалась.

Два года семья прожила как на вулкане. Чем дальше, тем хуже. Наконец все стало совсем плохо. Нужно было что-то делать. Выход напрашивался сам собой — Рита должна переехать в детский дом.

Надо сказать, что не один раз приходилось сталкиваться с тем, что ребенка из семьи возвращают. И наших детей возвращали, и переводили к нам в детский дом детей, отданных из-под опеки или разусыновленных. Иногда к нам приходили люди, которые где-то брали ребенка, потом отдали и теперь хотели взять другого. Постепенно складывалась картина, как и почему люди это делают.

В случае с подростком, который плохо себя ведет, приемные родители часто уговаривают сами себя, что это временно. Вроде они не отдают ребенка, а просто пытаются применить к нему «воспитательные меры». Пусть, мол, поживет на казенных харчах недельку-другую, поймет, «чего лишился». Некоторые уповают на «магическую силу» психологии. Пусть с ребенком в детском доме «поработают», потому что сами приемные родители не справляются и нужно «воздействие» специалистов.

Часто бывает так, что обстановка в семье накаляется до такой степени, что приемным родителям начинает искренне казаться, что они, их семья, приносят ребенку только вред. И что ему будет лучше в детском доме, среди спокойных профессиональных воспитателей и педагогов, чем с ними, с людьми, которые на ребенка кричат, не понимают его и не одобряют его поведения. Ну и почти всегда присутствует один неоспоримый аргумент — «он сам не хочет с нами жить». Да, действительно, поссорившись с приемными родителями, дети, особенно подростки, часто говорят: «Не хочу с тобой жить, отвези меня в детский дом». Для кого-то это становится аргументом и поводом для принятия решения.

Рита переехала в детский дом. В полной уверенности, что это — временная мера. Что она вернется обратно. Возвращение домой зависело от двух факторов. Во-первых, от того, насколько хорошо она будет себя вести. Во-вторых, маячила смутная надежда, что Наташа купит себе квартиру и переедет туда с ребенком. Рите было уже пятнадцать лет. В семье она прожила шесть…

«Кровь гуще водицы» — так, кажется, гласит пословица. Что делать, если силы у людей кончились и приемный ребенок становится «чужеродным телом»? Кто может судить? Сквозь смутный гул «своего бы не отдали» пробивается благодарность — «они сделали, что смогли, они растили ребенка, пока хватало сил…» Каждый раз — разрыв души, непонимание, что «хорошо», что «плохо». Жила девочка в семье шесть лет, а потом семья ее отвергла. Хорошо, что жила. Плохо, что отвергли. А как нужно было? Не брать, «не взвесив свои силы»? Ну жил бы ребенок все эти годы на казенных хлебах. Не знаю…

Так вот, Рита вернулась в детский дом. Марина забирала ее почти каждые выходные. Хотя признавалась, что на возвращение Риты домой надежды мало. По словам Марины, она объяснила Рите все как есть, и девочка знает, что ее вряд ли заберут назад в семью. По словам Риты, ее возвращение домой зависело от того, как она будет себя вести. «Папа мне сказал, что если я буду стараться, то они, может быть, заберут меня обратно», — объясняла Рита. «Да не мог он такого сказать, — чуть не плакала Марина, — он же нормальный человек».

И тут Рита познакомилась со Светланой и Аней. Так случилось, что накануне очередных выходных Марина позвонила и сказала, что Риту взять не сможет. Зная, что для Риты это будет ударом, стали искать, кто бы мог пригласить девочку «в гости». Светлана, которая поддерживала отношения с сотрудниками детского дома и хорошо знала историю Риты, предложила, чтобы девочка поехала к ней. Выходные прошли чудесно. Пятнадцатилетняя Рита и восьмилетняя Аня играли и смеялись вместе так, что Светланино сердце радовалось. «Мама, какая же Рита веселая, — в восторге кричала Аня, когда Рита уехала, — как же мне с ней интересно». Светлана обещала Рите, что будет брать ее каждый раз, когда Марина не сможет.

Конечно, сотрудники детского дома хотели найти семью для Риты. Задача это была непростая. Мало того, что девочка большая, пятнадцатилетняя. Ей столько пришлось пережить, характер у нее трудный. Основная сложность была в том, что Рита продолжала считать Марину своей мамой и продолжала любить ее и ждать. Казалось, что она нисколько не обижена на них, на тех, кого она называла «своей семьей». Она так радовалась каждому Марининому звонку, так нежно называла ее — «мамочка». Она так старалась быть хорошей и послушной дочкой и с гордостью рассказывала после каждой поездки «домой» о том, какие замечательные у нее мама, папа, сестричка и малыш.

Надежды на возвращение «домой к маме» переплетались в Ритиной душе с вполне практическим желанием жить не в детском доме, а в семье. «Когда вы найдете мне семью? — спрашивала Рита, заходя в нашу Службу по устройству, — вы же должны найти мне семью». Действительно, должны были найти. Работа такая. И семью нужно было найти не простую, а такую, чтобы не претендовала на Ритину любовь. Чтобы приняла девочку такой, какая она есть. С ее любовью и привязанностью к другим людям. С ее несбыточными надеждами на то, что когда-нибудь она вернется к маме Марине.