– Гуляй!

Парамоша заспешил к КПП. Выспался в машине, похоже, до нормы и сейчас от сонливости не страдает.

– Как высадка? – поинтересовался капитан, когда подполковник зажег свет в штабной комнате.

Стогов, без остановки, похожий на сомнамбулу, прошел сразу в казарму.

– Нормально, – Разин поставил чайник на электроплитку и приготовил свою кружку. По ее виду догадался, что бойцы отдыхали и чаем баловаться посчитали лишним. – Отсыпайся, пока бог позволяет. Ночью поедешь со своей группой на смену. Часам к трем должны быть на месте. Значит, в ноль-ноль часов ноль-ноль минут должны выехать.

– Холодно там. Костры жечь нельзя. Надо бы почаще смену устраивать.

– Ага… И показать всем любопытным, что там засада. Или ты считаешь, что в сутках две ночи?

Ростовцев пожал плечами и прошел в казарму.

Подполковник сразу не лег, медленно, маленькими глоточками попивая чай, смотрел в окно, где началась уже обыкновенная жизнь военного городка. Где-то в стороне противно зашуршала метла. Хоть этим оружием владеть контрактники умеют хорошо. Глупо, конечно, ждать от них такой же подготовки, как в спецназе, но все же в местных условиях заниматься боевой подготовкой следовало бы в три раза больше. Чеченская война, к сожалению, мало чему научила многих командиров подразделений. Они прибыли из частей, расположенных в мирных городах. Там обстановка другая. Там можно было и расслабляться. Здесь расслабление смерти подобно.

Крепкий чай заставил сердце колотиться быстрее. Спать уже не хотелось – подполковнику хватило короткого сна в машине. Он заглянул в казарму. Там все тихо спали. Спецназовцы привыкли спать тихо и засыпать сразу, когда это необходимо, зная, что не всегда удастся выспаться в другое время, которое может наступить вскоре.

Парамоша все не возвращался.

Разин вышел за порог, сел на доску, положенную на тяжелый камень с обломанными углами, – кто-то сделал здесь такую импровизированную скамейку. Достал сотовый телефон и набрал домашний номер. Жена сейчас на работу собирается.

– Да… – ответила она.

– Лена! Это я…

– Здравствуй, Саша. Как у тебя дела? Здоров?

– Все нормально. У вас как?

– У нас как всегда… Сам знаешь…

– В больнице была?

– Вчера.

– Не бесится?

– Отбесилась уже… Сейчас спокойна.

– Ладно. Скоро приеду.

– Когда ждать?

– Точно не знаю. Может, через недельку, может, раньше… Как дела пойдут…

– Ладно. Мне бежать надо. Спасибо, что позвонил.

– Когда в больницу пойдешь?

– Теперь завтра.

– Поцелуй ее за меня…

– Обязательно. И тебя целую. Пока.

– Пока.

Он убрал трубку. В груди от разговора неприятно задавило. Но позвонить он должен был. Дочь лежит в больнице. Это он «положил» ее на принудительное лечение от наркомании. Нашлась какая-то сволочь, приучила девятнадцатилетнюю девчонку-студентку. Хватились, кажется, вовремя… Найти бы того, кто приучил. И побеседовать с ним с глазу на глаз… Зная себя, Разин уверен, что больше этот человек не сумел бы никому жизнь искалечить.

При мыслях о дочери всегда болит сердце. Но нитроглицерин подполковник принимать не стал.

Он собрался уже вернуться в помещение, но увидел, как распахнулась дверь КПП и вошел Парамоша. Торопливым шагом направился к командиру.

Разин осмотрел старшего лейтенанта насмешливым взглядом:

– Где ты так вспотеть умудрился? Жарко в микроавтобусе?

– Жарко, – улыбнулся Парамоша.

– Все трое приехали? И водитель с ними?

– Одна приехала. Дора. Которую Батухан в заложники брал. Такая… очень телесная… На полголовы меня выше… И сама за рулем…

– Понятно. Иди отдыхай. Просквозит потного…

– Дора сообщение привезла, товарищ подполковник.

Разин поднял глаза с немым вопросом.

– Я же говорил, что на разведку прогуляюсь…

– Ну-ну… Пойдем, а то, беда, в самом деле просквозит… Останется моя группа без снайпера. Потому что кашляющего я тебя в засаду не возьму.

– Меня болячки не трогают. Я от любой простуды мыслью лечусь… Скажу себе – не хочу болеть, и не болею. Так еще со школы повелось… – но за порог Парамоша шагнул первым.

В штабной комнате подполковник взялся за свою кружку. Допивать чай.

– Как вы с ней общались? Она же по-русски не шпрехает…

– Плохо, но говорит. На том же уровне, как я по-немецки. Хотя больше общались по-англицки.

– Ты – полиглот… – усмехнулся Разин.

– Нет, если серьезно, англицкий я более-менее знаю. Я с ними вчера еще по-англицки балакал. А Дора два года в ЮАР работала. Там без англицкого хуже, чем здесь без чеченского и без русского вместе взятых.

– Ладно. Что там случилось?