Разина министерский взгляд только рассмешил. Он-то хорошо знает, как почувствует себя Шерхан Алиевич через полчаса прохождения по маршруту. Там даже спортсмену тяжело.

– Три часа – слишком много. Полчаса скостим. Тогда… Два с половиной часа туда, два с половиной часа обратно. Три часа там… – начал считать Толукбаев.

– Что там делать три часа? – пренебрежительно скривился Шерхан Алиевич.

– По крайней мере, два часа у вас уйдет на отдых, – подлил масла в огонь Разин.

– Нет времени на отдых! – Шерхан Алиевич спутал горный маршрут с прогулкой по городу.

– Значит, пять часов, – подытожил Хамзат. – Итого, через десять часов после высадки машины должны быть на месте. Если нас еще не будет, не останавливаться, проехать мимо, но до блокпоста не доезжать. Курсировать туда-сюда… Дожидаться! Поехали!

Теперь поехали быстрее.

– Вот! – воскликнул вдруг Шерхан Алиевич. – Я же говорил…

Он показал вперед.

Впереди стоят у обочины две машины. Грузовик с брезентовым тентом, но не армейский, и «уазик». Два человека рядом. Без оружия.

– Кто это может быть? – задумчиво спросил Хамзат.

– И никто не спрашивает их, почему они здесь стоят! – Министр почувствовал торжество момента.

– Когда спросят, тогда будет поздно… – Хамзат усмехнулся. – Кто это может быть, подполковник?

– Я думаю, что кроме конкурентов, о которых меня недавно спрашивали, здесь быть больше некому.

Шерхан Алиевич от такого предположения даже подпрыгнул на сиденье.

– Надо их опередить!

– Они не могут знать, где пещера, – рассудил Хамзат. – Иначе они давно были бы там. И не старались бы захватить белую «Ниву» на дороге.

Дело уже стало интересным, и Разин совершенно сбросил привычную дорожную полудрему.

– Они могут знать район, где Меченый работал. И ведут самостоятельный поиск. Но я бы на их месте перекрыл возможные тропы.

– Я бы тоже, – согласился Хамзат. – И поставил бы засады. Чтобы тебя, подполковник, захватить.

– Может быть… Хотя вариант не лучший. Я бы выставил только наблюдателей. Чтобы идти по следу, а атаковать уже около пещеры или даже на обратном пути от нее, что гораздо удобнее. Правда, это сложнее. Могут заметить.

– Почему именно на обратном пути? – Хамзат спросил, как ученик задает вопрос учителю.

– Психологический настрой. При возвращении люди всегда бывают более расслаблены, настроены более благодушно, не настолько внимательны, как на пути вперед.

– Резонно. Интересно, давно ли конкуренты вышли?

– Давно. Их часовые успели замерзнуть, – определил Разин.

– Тем более надо идти быстрее, – настаивает Шерхан Алиевич.

– Надо, – Хамзат соглашается и добавляет скорость.

– Еще километра полтора, – предупреждает подполковник.

Джип гудит от скорости.

– Здесь! Останавливайтесь…

Ветер задувает снежинки за шиворот. И воротник поправить нельзя – наручники мешают. За воротник Разина поднимали с пола в кабинете Шерхана Алиевича в доме Дзагоевых в Грозном. С тех пор он и загнулся. Простая военная аккуратность требует от Разина даже в такой обстановке содержать свою одежду в порядке. И потому загнувшийся воротник так беспокоит. А снежинки только напоминают об этом.

– Вы думаете, мне очень удобно будет идти в наручниках? – поинтересовался подполковник Разин.

– Придется потерпеть, – мимоходом, но довольный собой, сказал Шерхан Алиевич. Хамзат хотел что-то, судя по всему, возразить, но остановился, промолчал, потом отвлекся новой мыслью.

– Хасан, позови мне Мусу.

Мальчишка в ментовских брюках бросается исполнять приказ.

Шерхан насторожился. Муса – не человек Толукбаева. Зачем ему может Муса понадобиться?

Разин с любопытством наблюдает за противоборством двух лидеров, одного природного, второго – только желающего власти среди этих серьезных людей, рвущегося к ней всеми силами. Однако власть дается не каждому, и не всякая власть. Например, власть руководителя министерства ничего не значит в военно-полевой обстановке.

Подошел Муса. Симпатичный аккуратный молодой чеченец в бронежилете подполковника. Смотрит на Толукбаева с некоторым даже вызовом. Тоже не желает принимать власти естественного командира, потому что у него командир другой и задачу перед ним поставили другую.

– Отдай ему жилет, – распорядился Хамзат.

– Что? – не понял Муса, уже привыкший к чужой амуниции. У чеченцев это вообще общепринято, быстро привыкать к чужому, как к своему кровному.

– Бронежилет, говорю, отдай…

Разговор идет по-русски. Разин понимает, что это не случайно. Единственный слушатель здесь, кто чеченского не знает, это он. Значит, важно, чтобы слова Хамзата дошли до подполковника.