Насупившийся смаф сунул руку под одежду и, покопавшись там, достал маленький, серебристый молоточек. Зажав его рукоять в своих огромных, безобразных лапах, он, как следует, размахнулся и обрушил сокрушительный удар на магическую защиту северян. Раздалось протяжное шипение, перешедшее в пронзительный свист, ивоздушая стена, несмотря на отчаянные усилия волшебников северян, рухнула. И тут же, с дикими, ликующими воплями жители болот бросились на противника. Чародеи северян разом стали невидимыми, а их командир, в мгновение ока, отскочил назад, к Рину, и, рывком поставив того на ноги, коснулся острым кинжалом его шеи. Все до единого замерли на месте, опустив оружие. Но, увы, для товарищей Роздлида, этот приказ прозвучал слишком поздно: все они уже были мертвы, и лишь Хоро и Ахасту, благодаря своей невидимости, удалось избежать гибели.

— Улг харш! — в ужасе взревел смаф.

— Отустить нож, северин! — тут же испугано прокричал он ещё и по-ирвирски.

— И не подумаю! — зло осклабился северянин. — Ты отведёшь меня к властелину болот, и всю дорогу я буду держать лезвие своего кинжала на его горле! И, смотри, если я хотя бы раз споткнусь!..

— Северин! Ты думать, я сам напасть тебя? — раздвигая толпу, двинулся в его сторону смаф. — Нет! Сам властелин и велеть мне это!.. Всё в этом край вершится его воля!.. Всё!.. Я — верный слуг своего господин!

Услышав такое, Арутхи Роздлид слегка побледнел, но тут же ещё крепче прижал кинжал к шее юноши, так что из порезанной кожи вытупила кровь.

— Не делать это! — в ужасе завопил смаф, вытянув в его сторону руку. — Не делать! Или властелин дать тебе великий мучений! Лучше будеть договориться! — примирительно предложил он, насколько можно любезнее улыбаясь, что, на самом деле, выглядело устращающе. — Ты отускать пленник, а я отпускать тебя!

— Жаба хитромордая! Так я тебе и поверил! — рявкнул в ответ Роздлид.

— Хорош! — остановился смаф. — Хорош! Не волноваться так! Что предлагать ты?

Прижавшись спиной к гнилому дереву, северянин медленно, боком двигался к краю острова, ни на мгновение не ослабевая давление клинка.

— Сделаем так! — нервно облизнув губы, наконец сказал он. — Пусть все идут на ту часть острова! — и Роздлид, остановившись, мотнул головой налево от себя. — А я, вместе с пленником, вернусь в Пустошь… И чтобы за мной никто не шёл! Если я увижу, или услышу хоть что-нибудь подозрительное, то пленник в ту же секунду умрёт! И мне плевать, что потом со мной будет!.. Ты меня понял?!

— Хорош, хорош!.. Как сказать! Как ты сказать! — охотно согласился тот. — Но ты понимать, что я не мочь отдать тебе пленник? Мне надо это пленник! С ним я не мочь тебя пустить!

— Он мне тоже не нужен! Я оставлю его у границы Пустоши! — в свою очередь согласился северянин.

— Ты мне дать слово? — довольно улыбнулся смаф.

— Клянусь Вендом, что пленника я оставлю тебе! — пообещал Роздлид.

— Хорошо, северин! Я согласен! — крикнул в ответ смаф и махнул рукой воинам болот, чтобы те отошли туда, куда указал северянин.

Когда путь оказался свободен, Арутхи Роздлид начал осторожно пятиться, прячась за Рином, как за щитом. Смаф, по-прежнему, радостно улыбался, полагая, видимо, что он перехитрил-таки северянина. И в самом деле, что же ещё ему оставалось думать? Не мог же, и в правду, северянин, вот так пятиться всю дорогу до Пустоши? Смаф не сомневался, что уже очень скоро тот непременно допустит какую-нибудь оплошность, и тогда, его быстренько нашпигуют стрелами, да так, что и живого места не останеться! И тогда, обещанная ему награда, самая сладкая для него награда на свете — тот самый перстень, что пока ещё находиться у северянина — окажется в его руках!

Едва только северянин допятился до того места, что его уже едва можно было разглядеть, как смаф злобно махнул рукой, и множество воинов тот час же бросились в обход, с обеих сторон тропы, чтобы зайти северянину со спины.

А Арутхи Роздлид, в обнимку с Рином, всё пятился и пятился, терпеливо нащупывая ногой дорогу позади себя, и внимательно поглядывал на болото, справа от тропки: где-то здесь, когда они ещё только подходили к острову, он заприметил особого вида веточку, торчащую из глубокого озерца, и которая была ничем иным, как зацепным черенком — гибкой, длинной веткой, за которую был привязан к берегу подводный дом водяного, словно пёс на своей цепи.

«Где-то здесь!» — косился на воду Роздлид. — «Пора бы уже!»

Но зацепной ветки всё не было, так что северянин начал уже нервничать: ведь ещё минута-другая, и в него понатыкают столько стрел, что любой ёж, в сравнении с ним, покажется почти что лысым. Но прошла ещё целая минута, прежде чем он увидел, наконец, то, что так страстно желал увидеть — прочную и гибкую ветку рогозника, ухотящую прямо в воду.

— Ну всё, прощай парень! — подумал Роздлид и резко полосанул юношу по горлу. Что произошло дальше, северянин так и не понял: в его бок что-то сильно ударилось, ноги его взвились в воздух, а треклятый оруженосец, непостижимым образом, в самый последний момент, вывернулся из-под смертоносного лезвия. Грузно шлёпнувшись в воду, северянин не стал предаваться досаде, а сколь было возможно быстро устремился в глубину, туда, где был вход в жилище водяного.