— Ну завтра, так завтра, только с самого утра.

Поиски заняли у меня чуть ли не всю ночь. Как я и предполагала, в ящичках швейной машинки было все, что угодно, только не то, что положено. Один из них был доверху забит пробками для бутылок, среди которых притаился штопор. Второй — карандашами и шариковыми ручками. Третий — тюбиками губной помады и зубной пасты. В комнатке домработницы мне правда попался портняжный сантиметр, но нигде никаких следов ниток и иголок. Уже стало светать, когда я отправилась спать, решив приобрести необходимые принадлежности в магазине. Гонорар в пятьдесят тысяч злотых уже не казался мне слишком большим…

Утром при встрече с мужем я его холодно известила о том, что белые и черные нитки все вышли, остались только розовые. Иголки могу дать, но раз пока нет ниток… В общем, поеду за покупками и куплю, пусть подождет. Мое сообщение муж принял без восторга, но не возражал.

После обеда я отправилась за покупками, решив заодно купить и еще кое-какие необходимые для дома вещи. Вот только, может, имеет смысл вместо обычного мыла купить что-нибудь этакое, необычное. Чтобы не выйти из образа Басеньки. Ну, я не знаю… Ага; вот косметические отруби, пожалуй, подойдут. А то я веду себя излишне нормально, мужу мое поведение может показаться подозрительным. Пора что-нибудь этакое выкинуть…

Получив долгожданные нитки и иголки в новой упаковке, прямо из магазина, муж ничуть не удивился. Немного удивилась я — что-то уж больно легко удается выходить из затруднительных положений, но не стала задумываться над этим, ибо затруднительные положения возникали буквально на каждом шагу.

Ну например, рыжий дебил за окном. Он подолгу сшивался у нашего дома, то сидел на корточках во дворе, то прилипал к окну мастерской, когда я работала и не сводил глаз с моих рук, выводивших кружки и полукружия. И ни на миг не переставал ритмично двигать челюстями — то ли жевал резинку, то ли у него был такой нервный Гик. Это меня раздражало больше всего. Очень хотелось потребовать удаления рыжего оборванца из моего дворика, но я воздержалась — а вдруг рыжий дебил составляет неотъемлемую часть пейзажа, нормальное, обычное явление, и я себя разоблачу. Пан Паляновский со своей Басенькой уже столько важных вещей упустили, могли и рыжего упустить.

Как и обещала, после обеда я закончила свои образец и ближе к вечеру зашла к нему в мастерскую, чтобы сдать работу. К делу рук моих он отнесся без всякого почтения и радости особой не проявил. Профессиональным жестом проверив идентичность узора со всех сторон, он небрежно свернул его в трубку, обвязал шнурком и повелительно буркнул:

— Ну, поехали. Вот еще неожиданность! А я чуть было окончательно не успокоилась — раз с образцом все в порядке, раз до сих пор он не раскрыл обмана, то уж не раскроет, и я могу наконец успокоиться. И вдруг «поехали»! Господи, куда еще?! Что за человек, всето он недоволен! Получил нитки и иголки, даже свои булавки, получил образец, и все ему мало!

— Поехали! — грубо повторил муж. — Чего ждешь?

— Что ты еще выдумал? — недовольно вскинулась я, с ненавистью наблюдая, как у него опять очки слетели с носа. — Куда поехали?

— То есть как куда? Ясно, к Земянскому! Кто такой Земянский, Езус-Мария?! Ну просто на каждом шагу западня!

— Не поеду! — я капризно оттопырила губы. — Сам поезжай!

Видимо, в данном конкретном случае муж никак не ожидал капризов жены. С рулоном в руке он уже выходил из мастерской и теперь с недоумением обернулся в дверях.

— Спятила ты, что ли? Так я и буду вот с этим таскаться по городу? Что еще за новые фокусы? Растерявшись от такого натиска, я встала со стула и послушно пошла за ним. Мы поднимались по лестнице в холл, а я ломала голову в поисках выхода из новой западни. Теперь я вспомнила, вроде пан Паляновский упоминал о том, что в мои обязанности входит водить машину, а значит, и возить супруга. И если в плане личных отношений чета Мацеяков находится в состоянии перманентной холодной войны, то в деловом плане они сотрудничают. Общность материальных интересов заставляет их помогать друг другу, выходит, и сейчас я не имею права капризничать и просто обязана отвезти супруга к этому чертову Земянскому, который, по всей видимости, готовит по нашим образцам матрицы. Вот только знать бы еще куда? Сяду в машину, а сама не знаю даже, в какую сторону ехать…

Муж стоял в холле и недовольно наблюдал, как я задумчиво преодолевала ступеньку за ступенькой.

— Да поторопись же! — недовольно сказал он. — Нужно успеть до шести.

Он осмелился поторопить Басеньку! Ну этого я так не оставлю. С готовностью прервав подъем, я облокотилась на перила:

— Это займет слишком много времени, как-нибудь в другой раз. Сейчас мне некогда!

— Как это «некогда»? Какие могут быть «некогда»? — раскипятился муж. — Не для того ты торопилась закончить узор, чтобы он сейчас лежал! Всегда отвозили вовремя, а тут снова фокусы!

— А я не желаю!

Муж растерянно смотрел на меня. Очки опять свалились, и он беспомощно моргал, потом нацепил очки и стал бушевать:

— Так и знал, что ты опять примешься за свои штучки, но больше терпеть я не намерен! Не позволю!! И так весь дом перевернула вверх ногами! Хватит! Немедленно в машину! Едем! Подумаешь, всего-то полчаса времени, Черняковская не на краю света. Ты меня знаешь, я долго терпел, но когда речь идет о деле… В машину!!

Грозно взмахнув руками, он зацепился рулоном за перила и чуть было не свалился вниз, прямо на меня. Непосредственная опасность заставила меня прекратить фокусы, тем более что ста-то известно, куда ехать. Да и прав он, в конце концов. Когда речь идет о деле… Фокусы могу продолжать и в машине, извергая по дороге яд и ненависть. А у этого Земянского на Черняковской может оказаться какаянибудь вывеска…