— Это тот дом? — спросил Костя, кивком показывая на кирпичный особняк.

— Да, — произнесла я, озабоченная присутствием машин. — Интересно, что там случилось?

— Да, что это там? — услыхала я сзади голос Леры. — Там явно что-то произошло.

Все трое, сидевшие на заднем сиденье, как по команде наклонились вперед и пытались высмотреть хоть что-то. Павлик, в свойственной ему манере, слегка не разобрал, что произошло.

— Там милиция, — удивленно произнес он, будто только что заметил присутствие «Скорой» и милиции. — Это у того дома, куда нам нужно?

— Да, — ответила я. — Только этого нам и не хватало. Надеюсь, не случилось ничего ужасного.

— Похоже, ваши надежды не оправдаются, Ирина! — Костя всегда был реалистом в отличие от всех нас. — Раз там милиция, видно, дело серьезное.

Мы остановились на дороге, не доехав нескольких метров до въезда во двор. Вся наша съемочная бригада высыпала из машины и направилась к дому Эллы Анатольевны Осиповой. Во дворе я заметила милиционеров в форме. Увидев нас, молодой страж порядка сразу сделал решительный шаг в нашу сторону и строго спросил:

— Вы куда?

— Мы — съемочная бригада телевидения, — произнесла я, показывая ему удостоверение. — У нас назначена на сегодня репетиция с Эллой Анатольевной… А что случилось? — задала я наконец самый существенный вопрос.

Милиционер как-то странно посмотрел на меня и проговорил уже более дружелюбно:

— Сюда сейчас нельзя. И… боюсь, ваша съемка на сегодня сорвалась. Элла Анатольевна погибла.

— Что?! — в один голос воскликнули мы с Лерой и Галиной Сергеевной.

— Вы подождите пока тут, в доме сейчас врачи и милиция, попозже пройдете…

— Попозже нам уже будет не надо… — пробормотала я, отходя в сторону и уводя за собой своих коллег.

Мы немного отошли и стали наблюдать за происходящим издали. Вскоре из дома показались два человека с носилками в руках, на которых лежало тело, покрытое простыней. Очевидно, это и была Элла Анатольевна Осипова — несостоявшаяся героиня моей передачи.

Милиция и «Скорая» уехали, а мы все же решили войти в дом и разузнать о подробностях случившегося.

Надо же, какая досада! Передача горит, а тут такое! Я не успеваю подготовить новый материал для выпуска!.. Что же делать?

Когда все поутихло, мы прошли во двор и, приоткрыв дверь — она оказалась не заперта, — вошли в дом. Там царила неразбериха и суета. Впрочем, суета была какая-то тихая, нешумная.

Я увидела девушку, идущую через холл, и окликнула ее:

— Извините, можно вас на минутку?

Девушка повернула голову к нам и, увидев, заметно удивилась. То и дело оглядываясь, ища кого-то поблизости, девушка неторопливо подошла к нам.

— Слушаю вас! — Она с любопытством оглядела нашу компанию.

— Мы с телевидения, — представилась я. — И у нас с Эллой Анатольевной на сегодня была назначена встреча. Вы не могли бы объяснить, что здесь произошло?

— С телевидения? — девушка изумилась. — Ах, да… — Она будто что-то вспомнила. — Вы ведь из «Женского счастья»? Элла говорила, что у вас на сегодня репетиция назначена, но… боюсь, что… уже… ничего не получится. Элла… погибла.

— А что произошло? — с присущей ей эмоциональностью спросила Галина Сергеевна.

— Элла погибла. Несчастный случай, — терпеливо пояснила незнакомая девушка.

— Как же нам теперь быть? — растерянно спросила Лера, обращаясь скорее сама к себе.

— Не знаю, ничем не могу помочь… — ответила девушка и растерянно оглянулась. — Вы извините, мне нужно идти.

Она оставила нас одних, а сама направилась по ступенькам вверх. Мы потоптались еще немного, не зная, что предпринять. Первым сориентировался Костя:

— Ну что? Ясно, передачи уже не получится и нам здесь делать больше нечего. — Он окинул взглядом всех присутствующих, кивком показав на дверь.

Мы было развернулись, чтобы уходить, но произошло нечто, что не дало нам сделать этого и повлияло на весь ход дальнейших событий. Если бы не произошло того, что произошло, мы бы спокойно уехали обратно в Тарасов и вскоре забыли бы обо всей этой истории.

На улице послышались два голоса — мужской и женский. Женский громко причитал, а мужской пытался успокоить. Вскоре мы увидели обладателей этих голосов, и мужчину, и женщину, лет шестидесяти, входящих в дом. Женщина плакала и вытирала лицо платком, а мужчина поддерживал ее под локоть.