Таким образом мы верим, что ум контролирует тело, а не тело контролирует себя посредством ума. Отсюда укоренившийся предрассудок, утверждающий, что ум должен быть независимым от всех физических предпосылок своей деятельности – от микроскопов, телескопов, камер, линеек, компьютеров, книг, произведений искусства, алфавитов и других инструментов, без которых едва ли возможна ментальная жизнь вообще. И в то же время у нас имеете по крайней мере неявное осознание того, что в отождествлении себя с отдельным разумом что-то не так. И это естественно, ведь человек видящий свою сущность в чем-то отличном от всего организма, – это в лучшем случае половинчатый человек. Он полностью отрезан от природы. Вместо того, чтобы быть телом, он "имеет" тело. Вместо того, чтобы жить и любить, он "обладает" инстинктами выживания и совокупления. Рассматриваемые как нечто постороннее, эти инстинкты овладевают человеком так, словно являются вселившимися в него слепыми фуриями или демонами.

Чувство, что во всем этом что-то не так, вращается вокруг противоречий, присущих всем цивилизациям. Большинству людей присуще одновременное стремление сохранить себя и забыть себя. Вот замкнутый круг: если ты чувствуешь себя отделенным от органической жизни, ты испытываешь стремление выжить; таким образом выживание – продление жизни любой ценой – становится долгом и в то же время бременем, потому что ты не можешь теперь полноценно участвовать в жизни. Так как жизнь при этом не соответствует твоим ожиданиям, ты продолжаешь надеяться, что рано или поздно она начнет соответствовать им, и поэтому хочешь прожить как можно дольше, чувствуешь себя обязанным продолжать представление. Таким образом, то, что мы называем самосознанием, является ощущением нецелостного организма, ставшего на своем пути, – это ощущение отчасти напоминает езду на автомобиле, когда одновременно жмут на газ и на тормоз. Понятно, что это неприятное ощущение большинство из нас предпочло бы забыть.

Плебейский способ забыть себя состоит в том, чтобы напиться, отвлечься или же прибегнуть к такому естественному средству само-трансценденции как половое сношение. Аристократический способ – окунуться в искусство, социальные заботы или религиозный мистицизм. Все эти способы редко бывают удачными, потому что не выявляют фундаментальной ошибки, которая лежит в основе конфликта. Изощренные способы даже усугубляют ошибку в той мере, в которой их поборники гордятся тем, что им удается забыть себя чисто ментальным путем – хотя художник для этой цели использует краски, общественный идеалист распространяет материальные средства, а религиозный человек прибегает к таинствам и ритуалам или же к таким физическим действиям, как голодание, дыхание йогов или танцы дервишей. В использовании физических средств проявляется здоровый инстинкт: человек не может начать жить правильно, изменив лишь строй мыслей, возникающих в его отчужденном разуме. Если ему что и нужно изменить, так это поведение его организма, который должен стать самоконтролирующимся, а не саморазрушающимся.

Как этого можно достичь? Ясно, что разум и сознательная воля ничего не могут сделать до тех пор, пока они продолжают чувствовать себя отделенными от всего организма. Когда же они начнут чувствовать себя неотделимыми от него, ничего уже не нужно будет делать!

1. Историю необходимо изучать, но не следует преувеличивать ее значение. История – это то, что прошло и больше уже не повторится. Не повторятся ни древний языческий образ жизни и походы викингов, ни тайные ордена средневековых магов и алхимиков. Все это можно и нужно изучать, но глупо и бесполезно делать прошлое ориентиром для жизни в настоящем. Современной эпохе не нужны ни викинги, ни алхимики, а уж будущей – тем более.

Попытки воспроизводить по сохранившимся описаниям древние языческие обряды – это атавизм прошлого. Те обряды проводились совсем другими людьми и совсем в другой ситуации. Современный человек ставит перед собой иные цели и по-иному мыслит себе их достижение.

Даже само понятие магии имеет в наше время иной смысл. Многое из того, что раньше было основными областями магии, сейчас относится к науке и технике: предсказание погоды, гипноз, различная "традиционная" и "народная" медицина.

Древний славянин или современный папуас восприняли бы нашу бытовую технику как магический артефакт и попытались бы привести его в действие с помощью шаманских приемов. Мы бы посмеялись над этим. Но повторение в наше время старинных языческих обрядов, если оно проводится серьезно, а не в качестве ролевой игры, ничем не отличается от поведения этого папуаса.

Всякая историческая ситуация уникальна, поэтому любые попытки "возрождения" чего-либо, существовавшего в прошлом, изначально обречены на неудачу. Возможно лишь попытаться понять идеи и желания, которыми руководствовались древние, и подумать: как эти идеи и желания могли бы реализоваться в современном мире. Но не следует забывать, что любые идеи устаревают, а желания меняются вместе с изменением образа жизни.

В тех странах, где языческая традиция не прерывалась насильственно и сохранилась до нашего времени (Япония, Индия) – мы видим, что язычество изменилось настолько, что его уже трудно назвать язычеством. Действительно: современный японец, поднимающийся на скоростном лифте в расположенный на верхнем этаже небоскреба синтоистский храм, испытывает совершенно иные чувства, чем его прадеды, жившие в одноэтажных домах, а ритуалы Б.-Ш. Раджниша с использованием автомобилей и современной электроники имеют мало общего с традиционными обрядами индуизма.

Но почему-то те, кто претендует на обладание б?льшим знанием о мире, чем известное обычным людям, в своей практике зачастую действуют так, как будто им неизвестно даже то, чем сегодня пользуется каждый деревенский житель в какой-нибудь стране третьего мира. Почему в наш век уделом магов остаются свечи, а последними достижениями осветительной техники украшаются дискотеки для народа? Почему оккультисты так уверены, что в современном мире методики, рассчитанные на сознание незнакомых с современной техникой людей, будут работать лучше, чем изобретенные в наше время, с учетом новейших открытий психологии и нейрофизиологии? И вообще, использование чужих магических техник без стремления понять: как они работают, без желания усовершенствовать их – не есть сатанистский подход.

В принципе, происхождение такого консерватизма оккультистов понятно: в средние века все реально работающие знания были связаны с прошлым, с языческим Римом и Грецией – это единственный достоверно зафиксированный случай регресса в развитии знания. Но к XVIII в. европейцы заново изобрели все, что было известно древним римлянам и забыто после установления христианства, так что с этого момента должен бы начаться поворот от ориентации на прошлое к ориентации на будущее. В принципе, он уже происходит: достижения техники, вошедшие в быт человека в последние десятилетия, окончательно оторвали его от "естественного" образа жизни древних греков и римлян, который уже не воспринимается так идиллически, как во времена классицизма. Оккультисты тоже откликаются на этот поворот: появляются новые техники, никак не связанные с прошлым (магия Хаоса), или прямо ориентированные на будущее (техномагия). Все полезное, что можно было взять из дохристианского прошлого, уже давно взято. Пора подумать о послехристианском будущем.