Покинув его кабинет, она торопливо шла по лабиринтам темных коридоров, где любой, кроме посвященного, быстро и безнадежно потерялся. Достигнув гимнастического зала, она попросила наставника колеса прогнать из тренажера новичка и впустить ее. Внимательно посмотрев на нее, старик, кажется, проникся ее необходимостью.

Вскоре Виктория бежала, бежала, будто хотела убежать прочь от подземелья, к самим звездам, куда-нибудь, где она сможет полностью потерять себя и никогда не найти.

Но также внезапно, как тренировочное колесо ранее, колесо ее судьбы ошеломляюще изменило направление вращения.

— Найди человека, здорового как психически так и физически. Я не могу жертвовать тобой. — приказал профессор.

Приказал…

До настоящего времени у нее не было возможности подняться наверх. И после очищающего от страстей бега в колесе, эта альтернатива беспокоила её более всего.

Когда лазерные скальпели нависли над его нагим, парализованным телом, Хьюго Джонс вопросительно уставился на старшего хирурга, одеяние которого было украшено символами чистоты и рунической свастикой.

Он мог немного двигать глазными яблоками. В его поле зрения так же попал обвитый проводами и помещенный внутрь сканирующего аппарата рентгенолог. Аппарат возвышался вдоль операционного стола, будто хищный зверь, изучая внутренние ткани его тела несколькими хоботами. Глаза-линзы вывели друг за другом четыре небольших голограммы его тела на центральный монитор.

Одна из голограмм представляла его тело освежеванным, все мышцы были выставлены напоказ. Другая показывала реки, притоки и ручьи его сердечно-сосудистой системы. Третья вычленяла его нервную систему. Четвертая представляла его голый скелет. Эти гомункулы медленно вращались, будто плавали в невидимых бочках, демонстрируя себя ему и хирургу.

Долговязый анестезиолог сидел в конструкции, напоминающей огромного паука, и наблюдал за дозами анастезии, которая парализовала его и вызвала онемение. Антенны машины были воткнуты в него, он ничего не чувствовал, но был в сознании — так как его разум должен был осознавать процедуру, которой он должен была подвергнуться. Старый, покрытый бородавками и похожий на карлика медик опустился на колени на резиновой подкладке, чтобы шептать ему на ухо. Хьюго мог его слышать, но не видеть; не мог он видеть и других людей в операционной, которые присматривали за имплантатами и дополнительными железами, ожидающими в плоских посудинах.

Хьюго ничего не чувствовал. Ни зажима, сковавшего рот, ни серебряного патрубка отсасывающего оттуда слюну, ни гофрированного операционного стола под ним, с канавками для стока крови или других жидкостей. Не в состоянии шевелить головой, но, способный немного вращать глазами, он мог видеть очень немного. И слышать бормотания бородавчатого карлика.

— Сначала мы разрежем твои плечи и руки…

Он услышал, как приближается лазерный скальпель, жужжащий, словно назойливая муха. Операция началась.

Он слышал слова гнома.

— Берсеркеры способны превращаться в самых разных зверей. Кто может сделать это лучше чем ты, Хьюго? Ты теперь медведь, Хьюго…

— Тем не менее, ты не сможешь превращаться в других зверей, которых нам хотелось бы скопировать. Мы ограничены доступными конечностями, костями, плотью, предметом наконец… Что ты знаешь о белых медведях, Хьюго?

В тот момент Хьюго испытал жуткую обессиливающую глухую муку, будто из него разом вынули внутренности. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы опознать незнакомое чувство.

Этим чувством был ужас.

— Что ты знаешь? — повторил он.

— У медведя четыре лапы, — механически ответил он. — Две из них задние, еще…передние. Голова луковицеобразная, длинная, имеются клыки… Они хищники…

Под бормотание комментирующего медика, прерываемое жужжанием лазера — которым вторил главный хирург — он искоса смотрел на то, как рассекают голограмму его тела, осознавая, что то же самое происходит с ним самим. Внутрь него поместили крохотные зажимы, чтобы остановить сильное кровотечение.

Он был пойманным зайцем, которого распяли на доске мясника.

— Имплантаты, — шипелхирург-гном. — Вот, что мы вживим в твое тело, нанопластик, усиленный карбоновым волокном. Последнее достижение наших японских коллег — гибкий хрящ. В штатном режиме, в состоянии покоя — они будут невидимы в твоем теле. Но их механическая память в нужный момент воспроизведет всю ту силу и мощь, которую мы заложили в них. При активации, когда амулет размягчит твою плоть и кости, эти имплантаты увеличатся до своего полного боевого размера.