— Я знаю.

— Так скажи мне. Это правда? Я тебе нравлюсь?

Я хотела закатить глаза, но вдруг забыла, как это делается. Поэтому я просто посмотрела на потолок.

— Ты же знаешь, что нравишься. Ты один из моих лучших друзей.

— Друзей, — повторил Джек.

— Конечно.

— Хороших друзей?

Я кивнула.

— Больше, чем друг?

Я ничего не сказала. Я не шевельнулась. Джек протянул руку и осторожно коснулся моих пальцев. Движение было такое неуловимое, что я даже не увидела его, лишь почувствовала.

Он наклонился ко мне и проговорил:

— Скажи мне, друг. Будет большее.

Я посмотрела ему в глаза.

— Будет все.

Сейчас

Все еще считая.

Солнечные лучи коснулись вершин Скалистых гор позади головы Томми, осветив его взъерошенные волосы, торчащие в разные стороны, — обычная картина рыбалки на реке Вебер. Он забросил удочку, потом вторую.

— Вот! — сказал он, указывая вниз, где на поверхности воды расходились круги, оттого что рыба метнулась к его наживке. — У меня десять. У тебя восемь.

Я улыбнулась и снова забросила удочку в быструю воду. Мы больше не ловили рыбу на крючки. Не могли выносить боли пойманной и отпущенной рыбы и своей собственной, а потому просто считали, сколько рыб накинется на нашу наживку.

Томми следил за моей следующей попыткой.

— Десять и два, Никки. Бросай удочку между десятью и двумя.

Он говорил о первом правиле закидывания удочки — в расстоянии между цифрами десять и два на циферблате часов. Он в точности повторял слова, которые снова и снова говорил мне отец, когда учил меня рыбачить.

Я вздохнула.

— Эй, это я первой научила тебя удить рыбу.

На лице его появилась робкая усмешка:

— Я не думал, что ты помнишь.

Солнце опустилось ниже, и я посмотрела на часы.

— Мы же еще не уходим, а, Никки?

— Прости, дружок. Мне еще надо домашнюю работу на завтра доделать. — Частично это была правда. Через несколько недель занятия закончатся, а мне осталось сдать еще несколько итоговых работ, одной из которых была курсовая для миссис Стоун. Но на самом деле я каждый день с нетерпением ждала вечера, когда могла наконец закрыть дверь своей комнаты и лечь в постель. И видеть сны.

Мы с Томми собрали свои вещи, и пока я вела машину, он подсчитывал наш сегодняшний «улов». Я улыбалась простоте и привычности всего происходящего.

После того вечера в доме Коула я пыталась перестать считать секунды. Но ряд цифр неотступно плыл у меня перед глазами, не выходил из головы. Теперь это были даже и не цифры. Просто вспышки. Вспышки света, озарявшие горизонт моего сознания, отсчитывающие мгновения после моего последнего прикосновения к Джеку.

И вот так секунды превращались в минуты. Потом в часы. Затем в дни.

То, что сделал для меня Джек, сокрушило меня, и странно было осознавать, что мое тело осталось прежним, а не разбилось на тысячи маленьких кусочков, как должно было быть. Каждый раз глядя в зеркало, я удивлялась, что на моем лице нет трещин. Каждая улыбка должна была раскалывать меня на части.

Повернув за угол у дома, я увидела большой черный мотоцикл, припаркованный у обочины. Солнце било в зеркала, заставляя меня щуриться и сомневаться в реальности всего, что я видела.

— Кто это? — сказал Томми.

Я заслонила рукой глаза от солнца. Кто-то стоит в тени соседского дуба.

Коул.

— Никто, Томми. — Я подвела машину к дому и боковым зрением заметила, что Коул сделал шаг вперед. — Слушай, давай ты пойдешь внутрь и подождешь меня дома, — сказала я, выключая двигатель.

— Почему?

Я смотрела на Коула.

— Просто сделай это, хорошо? Пожалуйста.

Мы оба вышли из машины. Солнце скрылось за облаком, тень дерева растворилась в общей тени. Томми закинул на плечо сумку со снаряжением и потянулся за удочкой.

— Оставь удочки, — сказала я. — Я их возьму.

Он кивнул, помедлил еще секунду и ушел. Когда он удалился, Коул пошел в мою сторону. Я сделала шаг навстречу.

Коул, казалось, изменился. Он носил ту же одежду, волосы его были все такими же песочно-желтыми. Внешне он остался прежним. Но ходил он по-другому. Не было того важного вида. И губы его не растягивались в самодовольной ухмылке.

— Привет, Ник.

Я остановилась в нескольких шагах от него и скрестила руки на груди.