Он сел в большое кресло с высокой спинкой, устало откинулся, оглядел часть стола перед собой. Тут были и сациви, и чахохбили, и любимый им чернослив, фаршированный молодыми грецкими орехами – еще одно его любимое блюдо, и тонко нарезанная бастурма. Огромное блюдо зелени – лук, листья черемши, кинза, сельдерей, петрушка, блюдо свежих огурцов и помидоров, редиса, болгарского перца. Блюдо рыбного ассорти – прозрачный осетровый балычок, жирный палтус, семга и форель соревновались между собой по насыщенности красного и розового цветов. Тут у него были свои пристрастия: равнодушный к красной рыбе, он предпочитал ей осетровые балыки, масляную рыбу, пахучий белужий бочок.

К тарелке Командира почти вплотную, так, что нельзя не увидеть, была придвинута большая хрустальная миска с паюсной икрой. Здесь же была розетка со сливочным маслом, блюдце с тонко порезанным лимоном и тарелка с кусками грузинского лаваша. Кроме того, перед ним стояла пол-литровая бутылка воды без газа и пузатая бутылка его любимого коньяка «Тбилисоба» 5 звездочек.

Ну, как можно не любить такого заботливого человека.

С улицы послышались аплодисменты. Двери в зал распахнулись, и в дверном проеме появился батоно Ираклий – высокий, широкоплечий, в белом костюме, белой шляпе и белых туфлях. За его спиной, радостно улыбаясь, стояли вип-персоны малого зала.

– Братья, – заговорил Ираклий. – У нас сегодня большой праздник: к нам пришел преломить кусок лаваша сам Командир, Координатор, батоно Георгий (он часто называл Милованова не Юрием, а на грузинский лад – Георгием).

Из-под широко распахнутых рук Ираклия вынырнули две фигурки в праздничных грузинских костюмах: дочь Ираклия Нина и сын Георгий, крестник Командира. В изысканно-темпераментном танце они прошлись по залу, поклонились Командиру, как почетному гостю, и выскользнули из зала.

Только после этого Ираклий прошел в торец стола к своему креслу. Обнял вставшего ему навстречу Командира, несмотря на более высокий рост, прижался лбом к плечу Юрия Федоровича.

Дальше все пошло своим чередом: распорядитель впускал гостей, принимал дорогие подарки и гигантские букеты цветов, говорились тосты, вино текло рекой, закуски сменялись одна другой. Звучали стихи и песни на грузинском и русском языках, в зале царило приятное возбуждение. Вдруг в дверях вип-зала появилась красная физиономия человека в генеральской милицейской форме. Ему что-то настойчиво объясняли, но в силу принятого на грудь объема спиртного реакция у генерала была замедленной. Он даже попытался приветливо помахать генеральской фуражкой «президиуму». Когда же увещевания наконец дошли до его сознания, красное лицо стало белым и он мгновенно пропал.

– Товарищ не понял, – извинился за него Ираклий. – Ему объяснили. Сегодня особый день.

– Только не говори мне, что у тебя сегодня день рождения. Твой юбилей – 3 декабря. Я человек предусмотрительный, и подарок тебе уже приготовил. Представляю, какой будет праздник!

– Два.

– Почему два?

– Один в Москве, другой в Тбилиси. Два самых красивых города в мире. Две самых прекрасных страны в мире – Грузия и Россия. Слушай, кому выгодно ссорить две православные страны? Ценить дружбу нужно, разве не так?

– Кто спорит?

– Никто не спорит. Но не все понимают.

– Слышал, президент дал указание, а мэр Москвы – разъяснение: при любом повороте наших отношений с Грузией, грузин в России обижать не будут. И двойное гражданство сохранят. А также воздушное и железнодорожное сообщение.

– А деньги? Слушай, что за чепуха? Я что, отцу-матери в честном бизнесе заработанные деньги послать не могу? Это что, экономическая блокада?

– Не будет блокады. Все будет хорошо. Среди грузин много умных людей. И среди русских – тоже. Но почему наш президент умных людей слушает внимательно, а ваш Мишико только ухмыляется? У него какой язык родной – грузинский или английский? По-грузински плохо понимает. Посоветовать ему нужно… Простые истины: нужно уважать старших, нужно не обижать детей – и своих, и чужих, нужно не врать, не крысятничать… Сам знаешь, общество свои законы имеет, но и чужие законы уважать нужно. Как-то договариваться надо.

– Он уже признал публично, что был неправ. И этого от него трудно было добиться.

– Я понимаю. И благодарю тебя и тех разумных людей, кто дал правильный совет молодому политику. А то ведь ерунда получается: мы столько сил и денег тратим на то, чтобы разрулить ситуацию, а он опять что-то ляпнет некстати – и опять все сначала. Ты молодой, у тебя времени впереди много. Я старый, мне время на пустяки тратить жалко. Знаешь, сколько я книг написал?

– Я подсчитывал, сбился со счета. Около пятидесяти?

– Наверное. Тут другое важно: сколько я их не написал. Потому что из-за чужой жадности и глупости, амбиций чужих время терял.

– Я понимаю.

– У меня был важный разговор с одним умным человеком, он даже младше тебя на два года. Но все понимает, как и ты. И я вас обоих уважаю, хотя взгляды у всех нас разные. Так вот: к лету нужна полная ясность. Давай сегодня поставим точки в двух драматических сюжетах: лондонский сиделец будет строго наказан за то, что у общества украл. Как обычно в таких случаях, я комиссионные не беру. Но часть долга в евро будет переведена на счет Общества в «Бэнк Сюисс» в Берне. В Калмыкии ты соглашаешься на возврат Люмиджиновым базовой суммы долга, не претендуя на 51% всех доходов республики. Шахматному князю за задержку долга не мсти, на беглеца английского время и силы не трать. Он мной приговорен. Мои люди его крепко под зонтом держат. Что осталось? Хотя и не настоящий юбилей у тебя сегодня, прими подарок – золотую авторучку с сапфиром: ты светлый грузин, глаза голубые, сапфир твой камень. Подпишешь следующий Георгиевский Трактат.