— Они сильнее тебя! — Лидия отступила, нашарила вторую часть гирлянды и обернула ее вокруг ручки двери в кабинет. — Надо продержаться еще немного…

Мужской голос снова что-то прокричал по-русски. На этот раз вампир был ближе — возможно, стоял на веранде. Евгения ответила, потом прошептала, повернувшись к Лидии через плечо:

— Он говорит, что вы меня предадите. Что я уже вампир, поэтому вы подождете, пока я не усну… Говорит, что я обязательно засну, и скоро. И тогда вы вытащите меня на улицу, чтобы я сгорела на солнце…

— Нет.

По искаженному горем детскому лицу, такому бледному на фоне темных волос, текли слезы.

— Даже если я проклята? Он говорит, меня ничто не спасет.

— Ты этого не знаешь, — в отчаянии проговорила Лидия. — Священник может…

Снаружи донесся глумливый ответ. Перевод едва ли был нужен.

— Он говорит, священники врут. Все они.

— И ты веришь…?

Что-то тяжелое ударилось в дверь спальни у них за спиной. Лидия развернулась в ту сторону. За дверью выругались серебристым женским голоском, холодным, как лунный свет. Потом разбилось третье окно, и Лидия бросилась к нему, чтобы не дать длинному шесту с крюком сорвать чесночную плетенку.

То ли случайно, то ли из-за неловкости, которую ей, как и сонливость до этого, внушили вампиры, она зацепилась ногой за низенький табурет и упала. Голова с пугающе громким стуком ударилась об угол стола. В то же мгновение Лидия услышала звон разбиваемого окна. «Наверное, на чердаке… вверху», — подумала она. Ей казалось, что она смотрит на комнату в перевернутую подзорную трубу. Надо встать! Встать!

Ей удалось перевернуться, и пронзившая голову боль тут же вызвала приступ рвоты, который из-за корсета оказался настоящей пыткой. Где-то за серой пеленой, приглушающей все чувства, испуганно кричала Женя. Затем холодные руки рывком подняли ее с пола; совсем рядом она увидела зловеще мерцающие глаза вампира. Воротник блузки разошелся под его когтями.

— Ведьма! — русское слово хлестнуло, словно бичом.

Вампир — худой мужчина с застывшим лицом, на котором порезом выступали растянутые в гримасе губы, — швырнул ее на пол и схватился за руку, на пальцах которой уже появились волдыри, вызванные соприкосновением с серебряной цепочкой. За ним Лидия увидела Евгению — девочка отступала в угол, куда ее загоняли двое других чужаков, мужчина и женщина.

Вампир с застывшим лицом отвел ногу, чтобы пнуть ее:

— Ах ты гряз…

«Подождите, нет, я не могу умереть, пока не увижу Джейми…»

В затопивших гостиную тенях мелькнуло нечто, еще одна тень, и в краткий миг перед тем, как сознание окончательно оставило ее, Лидия увидела, как из темноты за спиной ее обидчика появляются две белых руки, словно отделенных от тела. Одна рука, соединенная костистым запястьем с покрытым пятнами и грязью рукавом рубахи, аккуратно обхватила вампира под челюстью, вторая легла ему на висок и лоб. Лидия не знала, не чудится ли ей все это.

Она узнала кольцо на пальце, а потом Исидро одним коротким рывком сломал вампиру шею.

Эта сцена раз за разом всплывала у нее перед глазами, пока наконец Лидия не пришла в себя и не обнаружила, что ее окружает тьма, рассеиваемая лишь крохотным огоньком. Влажный сквозняк противно холодил кожу там, где разорванная блузка открывала шею. Пахло золой и сырой землей. Приподнятые ноги лежали на чьих-то коленях — Жениных, как она поняла, услышав голос девочки. Должно быть, все они сейчас были в чулане, в темноте и безопасности.

— Значит, надежды у меня не осталось? — умоляюще спросила Женя.

Ровный тихий голос Исидро, лишенный всякого выражения, раздался у Лидии над головой:

— Зависит от того, на что ты надеялась, дитя. Можешь ли ты снова стать человеком? Нет. Точно так же, как не можешь усилием воли вернуться в свои два года. Это невозможно.

— Я проклята? Вы же один из них, вы вампир, вы должны знать…

— Увы, но я не знаю ответа на твой вопрос. Я стал вампиром триста пятьдесят четыре года назад, и за все это время ни Господь, ни Его ангелы ни разу не явились ко мне, чтобы сообщить, проклят ли я или спасен, могу ли я изменить свое состояние, любят ли они меня, да и всех остальных тоже. Мы можем двигаться лишь вперед, и никто, ни живые, ни бессмертные, не в силах увидеть, что лежит за вратами, пока не пройдут в них.

Лидия ощутила на лбу касание его рук, таких невесомых и холодных. Постепенно она поняла, что под шеей и плечами у нее лежит что-то мягкое — свернутый пиджак? — а ее голова частично опирается на узкое бедро Исидро. Она нащупала его пальцы, вслушиваясь в шепот Евгении.

— А тот, кого вы убили? — девочка уже засыпала, и голос ее звучал хрипло. — Он попал в ад?

— Сударыня? — Исидро осторожно сжал ей пальцы.

Серебро, подумала она. Серебряные цепочки на запястьях… или она сняла их?