Пореформенная русская деревня все более скатывалась в нищету, и Овстуг был наглядным примером этого. Характерен обмен письмами поэта с дочерью Марией. Она пишет из Овстуга: «Деморализация увеличивается с каждым годом. Здесь нет больше ни одного священника, который не проводил бы три четверти своего времени в пьянстве, наш (увы!) в том числе… Никогда еще народ и духовенство не представали передо мной в таком безобразном свете; спрашиваешь себя, как и чем это кончится? Суждено ли им, подобно Навуходоносору, стать животными в полном смысле слова, или же произойдет благоприятный кризис, ибо предоставленные самим себе пастыри и овцы с каждым годом становятся все более отталкивающими. Впрочем, может быть, это — особенность, присущая Брянскому уезду, и к тому же «в Россию можно только верить» [114] . Поэт отвечает дочери во второй половине августа 1867 года: «Увы! ничто не позволяет думать, чтобы факты, отмеченные тобою в Брянском уезде, являлись исключением. Разложение повсюду. Мы двигаемся к пропасти…» [115]

После смерти поэта в 1873 году Тютчевы в Овстуге уже не жили. Он пережил своих старших детей, Дмитрия и Марию, которым должна была отойти усадьба. Часть мемориальных вещей сын поэта Иван перевез в Мураново. Семейная вотчина окончательно осиротела. Она сдавалась внаем, постоянно меняя обитателей. Наконец, накануне Первой мировой войны обветшалый дом был разобран. Его кирпичи пошли на постройку здания земской администрации за рекой. Церковь была взорвана немцами во время Отечественной войны; тогда же окончательно погибли остатки парка. Казалось, в Овстуге не осталось даже призраков былого.

Восстановление тютчевской усадьбы началось в начале 1980-х годов. К счастью, сохранилось много изобразительного материала (уже упомянутые рисунки Я. П. Полонского, рисунки пасынка поэта О. А. Перерсона, живописные этюды художников Драницына и Клевера), множество фотографий. Тщательные исследования позволили определить предположительные размеры усадебного дома. Они оказались очень точны: когда уже после завершения работ в Муранове были обнаружены подлинные чертежи, расхождение с ними составило всего тридцать сантиметров!

Музей-усадьба Ф. И. Тютчева в Овстуге была открыта в августе 1985 года, в дни празднования 1000-летия Брянска.

Молодой Тургенев начал свой путь в литературе как поэт. Он подписывался: Лутовинов. Такова была девичья фамилия его матери. Трудно сказать — сознательно или нет, но делающий первые шаги литератор сразу же дал понять, что мать в его жизни сыграла куда более значительную роль, чем отец, красавец кавалергард. Да и действительно, Спасское-Лутовиново у всех на слуху, а то, что в двадцати километрах от этой знаменитой усадьбы находится село Тургенево — родовая вотчина родителя писателя, — мало кто знает.

Фамилия Лутовиновых прослеживается в документах Мценского уезда начиная с эпохи Ивана Грозного. Этому многочисленному и разветвленному семейству принадлежали обширные земли. Но постепенно имения дробились. Одна ветвь Лутовиновых богатела, другая, наоборот, привыкала довольствоваться малым, постепенно утрачивая былое благосостояние.

Центром лутовиновских владений было село Спасское. Оно получило свое название от кладбищенской деревянной церкви Преображения Спаса, стоявшей здесь с незапамятных времен. Это село пожаловано Иваном Грозным дворянину Ивану Лутовинову в конце XVI века. Со временем в Спасском образовалось более десятка принадлежавших Лутовиновым имений. Но в екатерининскую эпоху начался обратный процесс. Постепенно все земли сосредоточились в руках одного владельца. Им был Иван Иванович Лутовинов, известный в семейных преданиях как «старый барин».

Образ своего двоюродного деда Тургенев воскрешает в повести «Три портрета»: «Он был не велик ростом, но хорошо сложен и чрезвычайно ловок; прекрасно говорил по-французски и славился своим умением драться на шпагах. Его считали одним из блистательных молодых людей начала царствования Екатерины… Вообразите себе человека, одаренного необыкновенной силой воли, страстного и расчетливого, терпеливого и смелого, скрытного до чрезвычайности и — по словам всех его современников — очаровательно, обаятельно любезного. В нем не было ни совести, ни доброты, ни честности, хотя никто же не мог назвать его положительно злым человеком. Он был самолюбив — но умел таить свое самолюбие и страстно любил независимость… Он усердно служил самому себе и других заставлял трудиться для своих же выгод, и всегда во всем успевал, потому что никогда не терял головы, не гнушался лести как средства и умел льстить».

Иван Лутовинов воспитывался в Пажеском корпусе, представлявшем собой в то время питомник придворной элиты. Но карьера не удалась. Юноша был выпущен поручиком в Новгородский пехотный полк, но уже через несколько лет в чине секунд-майора вышел в отставку и уединился в своем имении. Тургенев в «Трех портретах» пишет, что это — ссылка после одной дуэли, на которой Лутовинов убил своего противника, оскорбленного мужа. Волей-неволей ему пришлось довольствоваться ролью первой фигуры в своем уезде. Он энергично принялся умножать унаследованное богатство, не останавливаясь даже и перед ростовщичеством; соседи занимали у него деньги под залог собственных имений. В результате к концу жизни он фактически вернул себе родовые земли.

В Спасском Лутовинов развил бурную деятельность. Им построен обширный деревянный двухэтажный дом с каменными полуциркульными галереями. К дому примыкали многочисленные службы; была и оранжерея, где росли лимонные, апельсиновые и персиковые деревья. При усадьбе был разбит обширный парк; в селе возведена каменная церковь. Все делалось с размахом просвещенного русского барства.

И. И. Лутовинов скоропостижно скончался 10 декабря

1813 года. Он был похоронен в семейном склепе в часовне, выстроенной им на месте окончательно обветшавшей деревянной церкви Преображения Спаса. Его единственной наследницей стала племянница Варвара Петровна Лутовинова, мать писателя.