– Но ведь тебе не обязательно об этом докладывать. Не трогай её, забудь о ней и всё.

– Что значит забудь? Если есть по ней материалы, я обязан реагировать, давать указания, писать резолюции – я же не один работаю в Управлении!

– Тогда дай указание, чтобы по ней не работали – ты же умный, ты знаешь, как всё надо сделать, только притворяешься, чтобы меня позлить. Пойми, Сереж, для меня эти деньги очень важны! Без них я могу разориться, а начинать все сначала очень сложно.

– Тогда не держись за этот Центр. Продай его! – посоветовал Сергей, – тебе же кто-то предлагал из мэрии, сама говорила. Сразу рассчитаешься с долгами, бизнес начнет потихоньку выправляться, а сейчас у тебя словно гири на ногах – тянут ко дну.

– А ты знаешь, сколько мне стоило пробить это место, согласовать проект, подмазать чиновников? – Маргарита с обидой посмотрела на Цыганкова, слезы выступили у неё на глазах – я столько денег проплатила на одни взятки, столько вложила, а ты мне теперь говоришь, чтобы я все продала? Нет, ты меня совсем не любишь! Когда любят – для любимого человека готовы сделать всё. Я же не прошу тебя кого-то убить!

– Рита ты тоже пойми меня. Если я сейчас уступлю, пойду на поводу этих людей, а я знаю, кто за всем стоит, как я буду потом относиться к себе? Тем более я знаю, что за первой просьбой всегда следует другая, потом третья и человек полностью вязнет, как в трясине – его уже никто не уважает, ни те, кто его купил, ни он себя. Продажность разрушает изнутри, уж поверь мне, я насмотрелся на таких людей!

– Все равно! – не хотела слышать его доводы Маргарита, – ты мог бы пойти им навстречу только в этом вопросе, и ни в каком другом. Обо всем же можно договориться! Просто скажи, что ты меня не любишь и тебе не важно, что со мной будет!

– Ты же знаешь, что это не так. Но есть вопросы, которые… – он замялся, подбирая правильный ответ.

– Которые важнее любви? – тихо спросила Рита. – Больше не звони мне! И не приходи! – крикнула она.

Слезы потекли у нее по лицу, она повернулась и медленно пошла к машине, стоявшей вдали. Два огонька подфарника, как два маяка светились в темноте и подсвечивали её силуэт.

– Рита, подожди! – крикнул ей Забелин, – Рита, ну, куда ты?

Но Маргарита шла, не оборачиваясь, вытирая слезы рукой, изредка спотыкаясь в сумерках, когда попадала в ямки на тротуаре. Он хотел догнать её, обнять, прижать к себе, но… снова возникнет тягостный для обоих разговор, снова будут взаимные обвинения, ни к чему не ведущие слова. Безысходность холодом обдала сердце Забелина.

Долго и неотрывно смотрел он на нее. Что-то дрогнуло в глубине души. Теплая волна любви внезапно накатила так, что затуманились глаза, а в горле застыл тугой ком, который не исчезал, как ни старался его сглотнуть Забелин.

"Наверное, мы больше никогда не встретимся и не увидимся – подумал он, – в городе всегда можно найти места, чтобы избежать встреч друг с другом. А если даже и встретимся – поздороваемся, как посторонние люди, словно между нами ничего и не было. Не будем испытывать никаких эмоций, чувств – такие приветливые, красивые и, как искусственные цветы, холодные. Это ужасно грустно. Грустно, но не смертельно!… Мы всего лишь не будем рядом – никаких связей, никаких обязательств. Каждый сам по себе – два одиноких человека!".

Вслед за поднявшимся ветром, с неба посыпались мелкие, совсем невидимые глазу капельки дождя, невесомые, почти неощутимые кожей. Он почувствовал, что лицо и глаза у него стали мокрыми, но не от слез. Видимо, это от дождя. От него увлажнились глаза, а не от любви. Забелин глубоко вздохнул и пошел домой.

Уже после того, как пригнали машину для Цыганкова, один из бойцов бригады вдруг предложил вызвать девушек, чтобы развлечься. Хорошо выпив, Беспалый немного расслабился и подумал, что опер лежит в гараже, телки его там вряд ли увидят, а братанам надо отдохнуть. Их всех ждут крутые времена – неизвестно кто выживет, а кто сгинет с пулей в башке.

– Лады, – сказал он, – зовите девок, я не против.

Кто-то пошел звонить. Они еще пили и ели, пока примерно в полдвенадцатого ночи за воротами не прозвучал сигнал автомобиля.

– А вот и девчонки! – сказал один из пацанов, заржав во все горло, словно застоявшийся жеребец.

– Хватит ржать! – сказал Беспалый, – идите ворота откройте. Да смотрите, чтобы бл…ди в гараж не заходили. Незачем им видеть опера. А то, придется какую-нибудь шалаву замочить.

Двое из качков отправились к воротам, открыли железный шпингалет и, в полной уверенности, что приехали вызванные ими проститутки, начали открывать створки. Они совсем не заметили, как рядом мелькнули две тени. Внезапно возникшие, словно выросшие из-под земли, люди в черной одежде полоснули их ножами по горлу. Чужая машина, а это был шестисотый Мерседес с затонированными стеклами, медленно въехала во двор. Проституток на таких машинах не возили.

Дверцы мягко отворились, и оттуда вышло несколько человек, все с автоматами. Один – небольшого роста, грузный, показал рукой на дверь и окна, приказав их заблокировать.

Неслышно подступили черные люди к окнам дома, осторожно заглянули внутрь. Они увидели, что за столом в комнате сидело трое.

Приезжие аккуратно открыли дверь, зашли в прихожую. Сквозь шум телевизора Беспалый услышал возню за дверью.

– Ну что, встретили, бл…дей? – громко спросил он.

В это время дверь с силой распахнулась от удара ноги, и на пороге появились совсем не девушки легкого поведения, а люди с автоматами. В вошедших Толя Беспалый узнал чеченцев. Впереди с пистолетом был сам Ваха Магомадов.