Санин, увидевший это, спросил с нотками сочувствия в голосе:

– Туго пришлось?

– Да – односложно ответил Сергей.

– Ну, выдвигаемся, наконец?

– Подождем еще немного…

Ответив так, Забелин и сам не знал, каких событий, каких знаков нужно ожидать, какой-сигнал получить, чтобы начать операцию. Однако в глубине души что-то ему подсказывало, что торопиться не надо.

"Что же сказала Ира – вспоминал он, – ведь она что-то такое сказала, важное, что застряло у меня в мозгу?". Рация, которую он держал в руках, снова ожила. Грозный голос Кислицына потребовал отчета.

– "База", доложите как обстановка. Почему не начинаете операцию?

– Оба объекта в кабинете… – сообщил Забелин.

– Почему ждете? Немедленно начинайте!

– Еще не все ясно, у меня есть сомнения.

– Засунь эти сомнения себе в задницу! – грубо отреагировал Кислицын – второй, второй – обратился он напрямую к Санину, – я приказываю начинать!

В это мгновение, не понимая до конца, что делает, Забелин толкнул руку подполковника Санина с рацией, которую он подносил ко рту, чтобы ответить и рация отлетела в сторону, прямо под автобус.

– Ты чего? – возмутился Санин, – сейчас по шее надаю за такие штучки!

– Коля, не торопись, не отвечай ему. Я чувствую, здесь что-то не то. Нас могут подставить.

– Да ты кто – экстрасенс? Откуда такая информация?

В это мгновение Сергей вдруг вспомнил слова Ирэны о том, что Красовская знает о прослушке её кабинета. Он мыслил быстро и четко, логически связывая одно с другим.

"Если Красовская знает, что её слушают – думал он, – то она могла это узнать только от тех, кто знал об установке техники в кабинете. Мы с Переделкиным отпадаем. Еще об этом знал Веревкин. Если он сказал Плотникову, тот, естественно, обо всем сообщил Красовской. Вот такой расклад! Но…- его вдруг поразила пришедшая в голову мысль, – Веревкин практически посвящен во все подробности нынешней операции. Если Веревкин работает на Плотникова, то Михаил Яковлевич в курсе всего, что сейчас происходит. Они нас ждут! Вот для чего нужно телевидение!".

– Коля, я всё понял!- сказал он, уже не сомневаясь, руководителю АОБГ. Тот опустился на корточки, пытаясь достать рацию. – Это подстава, нас там ждут.

Дотянувшись, наконец, до шипящего аппарата, Санин взял его, потряс, но звуков, кроме шипения не услышал.

– Ну вот, рацию сломал, – ответил ему Санин, будто не слыша последних слов Сергея – теперь ремонтировать сам будешь! Ты точно знаешь, что подстава?

– Можешь не сомневаться – сто процентов!

Санин отчего-то облегченно вздохнул и поправил его:

– Не сто процентов, а сто пудов. Значит, мы снимаемся и сваливаем?

– Посидите пока. Может, будут вводные.

– Смотри, вся ответственность на тебе.

Часы показывали уже двадцать минут одиннадцатого. За это время Кислицын надрывался, грозил по рации, что уволит Забелина, снимет с него погоны, но ничего добиться не смог. Никто не тронулся с места без приказа Сергея.

Тут наружка доложила, что на этаже наблюдается небольшое оживление – журналисты, видимо, устав долго ждать, начали потихоньку выползать в коридор на перекур. Наконец, примерно в десять сорок из кабинета Истоминой появились Красовская и Соколовский. Они кивнули друг другу и разошлись.

В это время от Кислицына последовала команда свернуться и уезжать.

– Извини, брат! – сказал Санин, который к этому времени уже отремонтировал рацию – приказ начальника закон для подчиненного! Едем в Контору на разборки. Нам-то ничего не будет, а вот тебе надо готовиться… – он с сочувствием похлопал по плечу.

– А остаться еще немного не можете? – спросил Сергей, – мне кажется, еще не кончилось.

– Опять предчувствие? Нет, приказ есть приказ! Впрочем, у меня в группе парочка твоих ребят. Ты можешь их взять. После приказа Кислицына моя власть над ними заканчивается.

– Спасибо и на этом!

Сергей постучал в окно ПАЗика, где сидели сотрудники его отделения, махнул им рукой на выход. Те в камуфляже, в бронежилетах и с короткоствольными автоматами, неуклюжие как медвежата, начали пробираться к выходу и вскоре показались в дверях автобуса.

– Идите в мою машину! – показал им Забелин рукой.

Наружку, поскольку связь с ней имел только он один, Сергей пока придержал. Он решил, что Красовская и Соколовский деньги друг другу еще не передавали. По докладам разведчиков наружного наблюдения, Соколовский из кабинета Истоминой вышел с кейсом, как и заходил туда. А вот Красовская появилась пустой. Вряд ли она оставила бы деньги в кабинете Истоминой без присмотра. Она ведь не знала, что Ирэны уже нет.

Он внезапно подумал об этом, и горечь заполнила его сердце, заставила на минуту отвлечься от мыслей о перспективах операции. Но он снова, как и раньше взял себя в руки.

По косвенным данным, о которых сообщила наружка, Сергей всё больше убеждался, что он прав, ничего еще не кончено. Был только один вопрос – сегодня или в другой день. Он взял рацию и связался со страшим бригады наружного наблюдения.

– "Беркут", я "База", ведите "Сокола". По второму объекту можете не работать. Повторяю, снимайте с неё наблюдение.