На заре две армии вновь выстроились друг против друга. Поле Курукшетра в этот час выглядело величественно и торжественно. Воины облачены в наилучшие доспехи, слоны украшены попонами, колесницы позолочены и украшены венками и стягами. В обеих армиях бьют копытами наилучшие кони самых разных пород и мастей: желтой масти, бледно-красные, цвета соломенного дыма, золотистые, цвета шеи павлина, одинаковой масти с радугой, будто расцвеченные звездами, бобового цвета, со спинами цвета кислого молока, мастью подобные месяцу, напоминающие цвет лотоса, цвета журавлей, черноногие, с мордами подобными луне, а блеском схожие с тычинками лотоса.

На знаменах царей, выступивших на стороне противников, самые причудливые изображения: обезьяна со свирепым лицом и львиным хвостом, подпруга слона, великолепный бык, павлин, серебряный вепрь, жертвенный столб, огромный слон.

Только в первые минуты ратное поле выглядит стройно и величественно, но вот армии по сигналу сдвинулись, началась сеча, и поле быстро превратилось в страшное кровавое месиво.

Арджуна, в колеснице которого преданный Кришна, разит врага непринужденно и играючи, как будто он среди слабых женщин, а не посреди вооруженных смертоносных бойцов. В разгар битвы, когда кони его устали и изнемогли от жажды, тот несравненный воин пронзил землю златоперыми стрелами и образовал прелестное озеро, из которого могли напиться кони. Затем он, подобно небесному зодчему, прямо посреди сражения соорудил чертог из стрел, и кони, войдя в сей чертог, спокойно и безопасно утолили жажду на глазах у изумленной армии Кауравов. Из благородных животных удалилась вся усталость и дрожь, и они вновь были запряжены в колесницу, чтобы продолжить бой.

Вот Арджуна завидел Дурьйодхану и послал в его сторону тысячи стрел. Но они все были отражены его панцирем. Он вновь выстрелил, но ни одна стрела не коснулась того героя. Воин в недоумении посмотрел на своего возницу.

— Я думаю, Арджуна, — сказал Кришна, — что этот панцирь надет на сына Дхритараштры наставником Дроной. Только он знает секрет. Крепления панциря по краям составлены из мантр. В нем мощь трех миров. Его невозможно пронзить никаким оружием.

Тогда Арджуна послал стрелы сплошным потоком и иссек коней Дурьйодханы, затем его возниц, потом его чудесный лук и кожаный предохранитель, надетый на пальцы. Затем он стал разить колесницу врага и, наконец, ранил Дурьйодхану в обе ладони.

Тем временем Дрона, давший обещание полонить Юдхиштхиру, наполнил пространство таким количеством стрел, что не стало видно ни одной стороны света. Он так искусно брал руками стрелы, накладывал их на тетиву, натягивал и отпускал, что невозможно было заметить никакого промежутка. Его стрелы были свирепы и хорошо нацелены. Сей покоритель вражеских городов разил противника уверенно и мощно, улыбаясь. Его цель — царь Пандавов.

Но вдруг ему преграждает путь молодой Абхиманью, сын Арджуны. Его панцирь непроницаем, сам он обладает стремительным натиском. Однако Дрона, умудренный опытом, играет с молодым кшатрием как кошка с мышкой. Он рассекает его лук и стрелы, разбивает его колесницу и покрывает его ливнями стрел. Лишенный колесницы молодой воин, держа в руках меч и щит, силой мантр вспрыгнул в небо. Он неистово пронесся по небу, словно царь пернатых. Тогда Дрона выбил сжатую в руке Абхиманью рукоять меча. Лишенный своего меча, воин спустился с воздушного пространства на землю и с лицом залитым кровью и изогнутыми бровями выглядел очень величаво и блистательно. Когда же он коснулся ногами земли и стал только подниматься, сын Духшасаны ударил его палицею по макушке головы. Так был убит сын Арджуны, который был способен измотать и истребить целое войско.

Увидев, что Абхиманью повержен, Пандавы дрогнули и подумали, что армия Дроны воистину непобедима. Тогда Бхима, не долго думая, убил палицей слона по имени Ашваттхаман и громко закричал во всеуслышание: «Убит Ашваттхаман! Убит Ашваттхаман!»

При этом известии Дрона как будто остолбенел. Его члены словно растворились в изнеможении, как песок в воде. Зная, однако, доблесть своего сына и все еще не веря в его гибель, он приблизился в бою к Юдхиштхире, стоявшему на колеснице, и спросил:

— Я верю тебе, Юдхиштхира. Я хочу услышать от тебя, чьих уст не касается неправда, что случилось с Ашваттхаманом?

Испытывая природное отвращение к неправде, но стремясь всем сердцем завершить братоубийственную войну, царь тихо и невнятно произнес:

— Ашваттхаман мертв.

И еще тише добавил: «Слон Ашваттхаман».

В тот момент колесница его, находившаяся на высоте четырех пальцев от поверхности земли, опустилась под тяжестью греха и коснулась тверди. Ведь до сих пор никогда его слово не расходилось с правдой.

А сраженный горем Дрона со словами «Я бросаю оружие!» сел на площадке колесницы, дал обет непричинения вреда живым существам и всецело предался йоге. Он быстро погрузился в состояние полнейшего безразличия, когда Дхриштадьюмна, рожденный из пламени священного огня, спрыгнул с колесницы и мощным ударом отсек голову Дроны.

— Остановись! Приведи наставника живого! — закричал в отчаянии Арджуна, но поздно.

Благородный, седой как лунь старец в возрасте 85 лет остался на поле боя поверженный мечом Дхриштадьюмны, как вековой дуб молнией. Ни Дхриштадьюмна, ни другие воины не могли видеть, как тот великий кшатрий, достигший высочайшего пути, излучая ослепительно яркий блеск, отправился на небо, столь трудно достижимое даже для благочестивых. Это сияние было видно только Юдхиштхире, Арджуне, Кришне и возничему Санджае. И у них было ощущение, что на небе два Солнца и весь небосвод наполнен сиянием. Крики радости раздавались среди небожителей, когда Дрона вступил на звездный путь.