А чтобы продать, доверенность от Антона нужна. Написать нужно, чтобы прислал. С остальными вещами, наверное, проще будет. Хотя неизвестно, сколько их там. Если не очень много, то лучше на толкучку отнести (конечно, не самой, а попросить кого-нибудь), на толкучке цены выше, чем в комиссионном, да и проценты государству отдавать не надо. А если вещей много, то удобнее через комиссионный. Но ведь там могут поинтересоваться, откуда так много мужских вещей, да еще хороших, едва ли у Антона Бельяминовича плохие будут. Могут и в милицию сообщить — проверьте, мол, пожалуйста, не ворованное ли. Значит, толкучка все-таки лучше. Но кого попросить, чтобы продал?

— Ты не спишь? — спросила Анна Ивановна, с треском приоткрывая дверь (она давно уже перекосилась, надо бы сказать в домоуправлении, чтобы поправили, но теперь уж ладно, ее это не касается). — Я вот что у тебя спросить хотела. Ты разрешишь мне Белочку к Ирке отнести? Только на один день. Больше Ольга, может, и не позволит. Она ведь такая строгая. А я бы Белочку сейчас вымыла, чтобы ее чистенькой к ребенку нести.

— Вымой, — сказала Вера Васильевна, — только смотри, чтобы ей мыло в глаза не попало. Там «Детское» есть.

— Прямо в ванне можно?

— Можно. А потом вытри ее насухо. Найди какое-нибудь полотенце в грязном белье. А то простудится.

— А может, чистое дашь? — спросила Анна Ивановна. — К ребенку все-таки нести. А я потом это полотенце выстираю. Или новое тебе из дома принесу, если хочешь.

— Ладно, возьми, — сказала Вера Васильевна. Какое ей теперь дело до полотенца? Виктору Степановичу, когда с работы приходит, все равно чем руки вытирать. Гораздо важнее решить, как с Белочкой быть — брать ее с собой или нет? Но это потом, не сейчас. — А тебе из мужских вещей ничего не надо? — спросила она вдруг, успев за какую-то долю секунды до того, как спросила, подумать, что зря она сейчас это скажет, но все-таки не удержалась, на тебе — вывезла.

— Японские? Из кримплена?

— Я не знаю. Наверное, и японские есть.

— А размер какой?

— Пятидесятый, наверное. Или пятьдесят второй. — Откуда она знает, если Антона Бельяминовича ни разу в глаза не видела и фотографии, где он на какой-то белый дом смотрит, не получила. Но представить себе его тщедушным или, наоборот, толстым она не могла — может, под впечатлением все того же сна, хотя там ей скорее принца какого-то, чем живого человека, показывали.

— Что ты! Шульга маленький, ему сорок восьмой, второй рост — не больше. Но я могу у соседки спросить, если хочешь. А из детского ничего нет? Я бы для Ирки обязательно взяла.

— Детского нет пока, — сказала Вера Васильевна и покраснела от этой шальной, уже совершенно фантастической мысли.

— Но если что-нибудь появится, ты обо мне не забудь. А я тебе что хочешь за это сделаю. Вот сейчас уберусь, а завтра могу обед прийти сварить.

— Да не надо, — сказала Вера Васильевна. — Виктор сготовит, для него это удовольствие.

— Повезло тебе с мужем, — сказала Анна Ивановна, присев к ней на кровать.

«Заговорит!» — подумала Вера Васильевна.

— Ты извини, — попыталась она отбить эту атаку, — я поспать хочу, что-то сил совсем нет.

— Конечно, я сейчас, — пообещала Анна Ивановна, но с кровати не встала. — А мой-то совсем барин, все ему приготовь, принеси, постирай. И еще ворчит, что часто к внучке бегаю. А ему-то какое, спрашивается, дело? Он-то на всем готовеньком. И недовольный. А почему? А потому, что избаловался. А так иногда хочется прийти домой и ни о чем не думать. Так нет, беги, жена, в магазин, готовь, мой. И потом все равно окажется, что виновата, если в субботу бутылку не купила. Даже бутылку ему покупай! И Борька такой же несамостоятельный. Поэтому у них Ольга и командует. А был бы муж потверже, невестка не смела бы на свекровку дуться. А то, представляешь, заявляет: «Вы, Анна Ивановна (хоть бы раз мамочкой назвала), завтра не приходите. Не надо вам так беспокоиться!» Понимаешь, какая штучка! Как будто мне это — беспокойство. А где полотенце взять?

«А ведь паспорт потерять можно, — подумала вдруг Вера Васильевна, когда обиженная свекровь наговорилась и ушла на кухню. — И тогда чистый дадут, без штампа. Как будто и не было никакого брака. И можно хоть за границу ехать, если он позовет. А то разве это жизнь: он там, а я здесь или хотя бы в Ленинграде, но ведь все равно далеко. Разве так семейная жизнь получится? А паспорт потерять каждый может. За это только штраф десять рублей. И никакого развода не нужно. Можно даже просто так уехать, без объяснений. А с новым владельцем машины договориться заранее, чтобы по первому требованию в аэропорт отвез. И с собой ничего не брать кроме самого необходимого — с одним чемоданчиком. А вещи Антона Бельяминовича предварительно продать».

Она не заметила, как уснула. Сквозь сон слышала, как визжала Белочка, наверное, мыло ей в глаза все-таки попало. Но ничего, зато чистая будет, нельзя же грязную через границу везти, там собак проверяют, и хотя блох у Белочки никогда не было, все равно стыдно будет, если собака грязная. Белочка чистая будет, и паспорт у Веры Васильевны тоже чистый, как хорошо!

Тоня прибежала на следующее утро. Вера Васильевна только Виктора на работу проводила — и она явилась.

— А я вам вчера мешать не хотела. Пусть, думаю, побудут одни, давно все-таки не виделись.