Над толкучкой плыл разноголосый гул, пахло пылью, человеческим потом, слепило глаза стеклянное и никелевое великолепие, специально вымытое и надраенное для продажи; какой-то заросший густой щетиной человек в плаще, дыша винным перегаром, хрипло выкрикивал: «А ну, налетай, кому деньги не жалко! По дешевке отдам, задарма!» — и потрясал на вытянутых руках бязевыми кальсонами; где-то завели патефон, и на всю площадь неслось с надрывом и шипением: «У самовара я и моя Маша, а на дворе...»

Неожиданно в разномастной толпе Ксюша увидела Ма-жарова и, сразу забыв о том, что привело ее на рынок, стала медленнее двигаться в людском водовороте, не теряя его из виду.

Вот он задержался около какого-то гражданина в засаленном ватнике, тот что-то показал ему из-под полы, и Ксюша поразилась тому, как мгновенно изменилось лицо Мажарова, стало тревожно-жестким. Разговаривая с человеком в ватнике, он озирался по сторонам, как бы разыскивая кого-то в текущей мимо толпе, потом глаза его остановились на Ксюше и словно приказали; «Иди сюда!»

Работая локтями, она быстро пошла вперед и, запыхавшись, остановилась около офицера. Мажаров даже не поздоровался с нею, точно они расстались минуту тому назад, только повел глазами на оттопыренную полу гражданина и тихо спросил:

— Вот предлагают спиртное... Может, купим для свадьбы?

Конечно, это была игра, и Ксюша должна была поддержать ее.

— А сколько просите?

— Четыре красненьких за литр, цена известная.

— Так...— Мажаров помедлил, переглянулся с Ксюшей.— Ну как, не разоримся мы с такой ценой? — снова качнулся к спекулянту.— И много у вас будет водки?

— А сколько душе угодно!..— выдохнул ватник и спохватился, глаза его тоскливо зашарили по толпе,— Берете, что ль? Л то мне некогда с вами...

— Возьмем, возьмем, не тревожься,— сказал Мажаров и, шагнув, взял спекулянта за руку.— Но вместе с водкой и тебя в придачу!..

— Ну, ты покороче! А то ведь я не погляжу, что военный.— Ватник рванулся, но Мажаров железной хваткой держал его.— Пусти! По-хорошему говорю!

Вокруг них уже начинали толпиться зеваки, и Ксюша с ужасом заметила, что среди просто любопытных и падких до всякого скандала людей трутся, переглядываются несколько человек, видимо как-то связанных со спекулянтом. Когда толпа загустела, они оказались около Мажарова и, словно невзначай, стали оттеснять его к забору.

«Что же мне делать? Что делать? — лихорадочно соображала Ксюша.— Где милиционер? Они же могут пойти на все, чтобы выручить этого типа!»

Увидев, что он уже не один, спекулянт вдруг размахнулся и левой рукой изо всех сил толкнул Мажарова в грудь. Лейтенант качнулся, с носа его соскользнули очки, но он не бросился их поднимать, а продолжал цепко держать спекулянта. Взгляд его без очков был растерянным,, но лицо будто окаменело.

– По советую вам размахивать кулаками! — с тихой угрозой произнес он.— Если ударю вас я, вы будете долго приходить в себя! Я немного занимался боксом...

Дружки спекулянта уже окружили офицера плотным кольцом и зло выкрикивали ему в лицо:

— Мы и без бокса тебя успокоим, слышь?

— Отпусти мужика, гад!

По Мажаров, судя по всему, был не робкого десятка.

– Я па фронте и не такую сволочь уничтожал,— щуря близорукие глаза, отвечал он.— Спрячь нож! Спрячь! — и неожиданно крикнул в толпу: — А ну, товарищи, кто покрепче— давайте сюда, скрутим этой погани руки!..

Только сейчас Ксюша заметила, как по-прежнему бережно прижимает Мажаров к груди раненую руку и старается встать к тем, кто теснил его к забору, правым плечом. Не выпуская спекулянта, он наконец коснулся спиной забора и тогда, точно собрав силы, изловчился и пнул сапогом в живот первого, кто полез на него с ножом. Парень как куль свалился на землю. Двое других бросились к офицеру сзади, но Мажаров круто обернулся и встретил одного резким ударом кулака в скулу; другой успел навалиться на него, и тогда Константин, увлекая за собой спекулянта, упал на землю.

Ксюша дико закричала, не помня себя, кинулась в самую свалку, вцепилась в волосы человека, бившего Мажарова, и ее отодрали от него только подоспевшие на гвалт милиционеры.

Всех бандитов, скрутив им назад руки, уже держали какие-то незнакомые люди, прибежавшие на помощь лейтенанту; сам Мажаров, вымазанный в грязи, с разбитым до крови лицом, поднялся с земли, держа очумелого, помятого спекулянта. Так, сопровождаемые милиционерами и ватагой зевак и свидетелей, они дошли до отделения милиции. После того как составили протокол и спекулянтов взяли под стражу, Мажаров с Ксюшей вышли на улицу.

— Вам нужно помыться и помазать ссадины йодом,— сказала она.— Зайдемте ко мне.

— Это все пустяки.— Лицо Мажарова приняло застенчивое выражение, такое неожиданное после всего, что случилось.— Вот как я буду теперь без очков — просто не" понимаю!..

— Так я же их подняла! — Ксюша совсем забыла о ле-жавцшх в кармане жакетки очках.— Я хотела сразу от-дать, и вот точно ум отшибло. Жалко, дужка одна сломалась...

— Чепуха!

Мажаров от радости засмеялся, точно ребенок, выхватил из рук Ксюши очки, нацепил их на нос, протер, снова надел, словно не верил, что пропажа нашлась.