Дрожащими руками он положил на кровать яйцо. Нужно было понять намек в самый первый раз, когда их не оказалось дома. Нужно было понять — это знак, такова его доля. Она была не такой важной, как остальные, но представляла собой недостающую часть законченной в остальном головоломки. Она постоянно беспокоила его, пока была жива. Но Лора умерла. Причем давно. И находилась вне его власти.

Он поджег запал — на этот раз не для того, чтобы наказать или отпраздновать, но чтобы спрятать.

Пятница, 1 декабря, 03:15

Рид точно знал, когда именно она проснулась. Ее тело, секунду назад лежавшее рядом, свернувшись калачиком, напряглось, вытянулось и прижалось к нему.

— Привет, — мурлыкнула она.

Его лицо зарылось в изящный изгиб ее плеча, а рука тут же оказалась в теплой, влажной ямке у нее между ног.

— Я тебя разбудил? — спросил он.

Она резко вдохнула, когда его большой палец нашел ее самое чувствительное местечко.

— Я просто думала — а как ты со всем этим справишься? — призналась она. — Я имею в виду, учитывая… — Она задрожала. — Как быстро все произошло. Черт!

— Я очень хорошо справляюсь, — ответил он, поглаживая ее, наслаждаясь прикосновениями ее ритмично двигающегося тела. — Я проснулся оттого, что хотел тебя. — Он проснулся оттого, что тянулся к ней, и сердце его перестало отчаянно колотиться, только когда пальцы коснулись ее плоти, а не схватили пустоту.

Она попыталась перевернуться, но он удержал ее.

— Нет. — Он перебросил ее ногу себе на талию. — Давай я сам. Позволь мне. — Она полностью подчинилась ему и застонала, когда он вошел в нее. — Позволь мне, Миа.

Она обхватила его за шею, и ее бедра заходили с бешеной скоростью, словно поршни.

В прошлый раз она позволила ему делать все, что угодно, откликаясь с такой страстью, что у него создавалось ощущение, словно он завоевал целый континент. Сейчас она с силой прижалась к нему, увлекая его к оргазму — увлекая с такой силой, что он удивился, как у него сердце не остановилось. Потом они лежали, тяжело дыша.

Она засмеялась.

— Ты меня разбудил.

Он лениво чмокнул ее в шею.

— Мне извиниться?

— Извинения будут искренними?

— Нет.

Она снова рассмеялась, на этот раз тише.

— Тогда не извиняйся.

Он прижал ее к себе, нежно поглаживая, и неожиданно в тусклом свете уличного фонаря заметил синяк у нее на руке. Потрясенный, он включил свет.

— Это я сделал?

— Что? Ах, это. Нет. Я во что-то врезалась вечером, когда уходила с работы.

— Хорошо. Я не хотел быть с тобой грубым.

— Ты не был грубым. Ты все сделал правильно. — Она довольно вздохнула. — Думаю, мы оба достаточно долго не давали выхода желаниям. У меня, конечно, не шесть лет прошло, но тоже достаточно.

Она была помолвлена… Неожиданно ему захотелось узнать, почему она не довела дело до конца.

— Миа, почему ты не вышла замуж?

Она так долго молчала, что он решил — она не ответит. И уже отругал себя за то, что вообще спросил, когда она вздохнула, теперь уже задумчиво.

— Ты хочешь знать о моем бывшем?

— На самом деле мне очень хочется знать одно: почему ты сказала, что не хотела хотеть? — Он поцеловал ее в плечо и постарался придать своему тону легкомысленности. — В конце концов, у тебя это прекрасно получается.

Но его поддразнивание не направило ее мысли в менее серьезное русло.

— Рид, с сексом у меня никогда проблем не было. На это Гай никогда не жаловался.

Значит, его звали Гай. Французское имя. Он не мог представить себе Мию рядом с французом по имени Гай. Она не из тех, кто любит розы и романтику. Но ревность все равно подняла голову, и Рид постарался засунуть ее обратно. В конце концов, Гая рядом с ней уже нет.

— На что же он жаловался?

— На мою работу. На график. — Она помолчала. — Его мать тоже жаловалась. Она считала, что я недостаточно хороша для ее мальчика.

— Матери часто так считают.

— Твоя мать считала, что Кристин достаточно хороша для тебя?

Он с теплотой вспоминал их отношения.

— Да. Да, считала. Кристин и мама были подругами. Они ходили по магазинам, обедали вместе и все такое.

— У нас с Бернадетт никогда не было таких отношений. — Она вздохнула. — Я познакомилась с Гаем на вечеринке. Он был очарован моей работой. Считал себя героем шпионского романа. А меня восхищала его работа.

— И кем же он работал?