Над Дунком навис дракон.

С тремя головами и крыльями яркими, как огонь – желто-красно-оранжевыми. Дракон смеялся.

– Жив еще, межевой рыцарь? – спрашивал он. – Проси пощады и признай свою вину – тогда я, быть может, ограничусь рукой и ногой. Да, еще зубы – но что такое зубы? Такой, как ты, годами может жить на гороховой похлебке. Не хочешь? Тогда отведай вот этого. – Утыканный шипами шар взвился в небо и обрушился на голову Дунка, как упавшая звезда.

Но Дунк откатился в сторону.

Он не знал, откуда у него взялись силы, но откуда-то взялись. Он подкатился под ноги Эйериону, обхватил одетой в сталь рукой ляжки принца, повалил его в грязь и навалился сверху. Пусть-ка помашет теперь своей проклятой булавой. Принц попытался двинуть Дунка по голове краем своего щита, но шлем выдержал удар. Эйерион был силен, но Дунк был сильнее, выше и тяжелее. Он ухватился за щит обеими руками и крутанул так, что крепления порвались. Тогда Дунк стал долбить принца щитом по шлему снова и снова. Эмалевое пламя разлетелось вдребезги. Щит был толще, чем у Дунка, – крепкий дуб, окованный железом. Принц уже лишился своих огненных языков, а Дунк еще только вошел во вкус.

Эйерион выпустил ставшую бесполезной булаву и схватился за кинжал на бедре. Он вынул его из ножен, но Дунк стукнул принца щитом по руке, и кинжал выпал в грязь.

Принц мог бы победить сира Дункана Высокого, но не Дунка из Блошиного Конца. Старый рыцарь обучил Дунка приемам конного боя и фехтованию, но драться так, как теперь, Дунк научился еще раньше, в темных переулках у городских виноделен. Он продолжал бить щитом и сшиб забрало со шлема Эйериона.

Забрало – самое слабое место, как верно сказал Железный Пейт. Принц почти уже не боролся, и его лиловые глаза были полны ужаса. Дунк испытал внезапное искушение схватить один глаз и сжать его, как виноградину, между двумя стальными пальцами – но это было бы не по-рыцарски.

– СДАВАЙСЯ! – заорал он.

– Сдаюсь, – прошептал дракон, едва шевеля бледными губами. Дунк заморгал, не сразу поверив своим ушам. Стало быть, все? Он повертел головой из стороны в сторону, все еще плохо видя из-за удара, повредившего левую сторону его лица. Принц Мейекар с булавой пытался пробиться к сыну. Бейелор Сломи Копье сдерживал его.

Дунк, шатаясь, поднялся на ноги и потянул за собой принца Эйериона. Оборвал застежки своего шлема и отбросил его прочь. На него тут же хлынули картины и звуки: рычание, ругань, крики толпы. Один конь визжал, другой скакал по полю без седока. Повсюду сталь лязгала о сталь. Раймун с кузеном, оба пешие, вовсю рубились перед павильоном. От щитов с яблоками, красным и зеленым, летели щепки. Один из королевских рыцарей уносил с поля своего раненого собрата. Они были похожи, как близнецы, в своих белых доспехах и белых плащах. Третий белый рыцарь упал, и Смеющийся Вихрь примкнул к Бейелору против принца Мейекара. Булава, топор и меч лязгали о щиты и шлемы попеременно. Мейекар получал три удара на один свой, и Дунк видел, что он скоро выдохнется. Надо положить этому конец, пока еще кого-нибудь не убили.

Эйерион внезапно нагнулся за своей булавой, но Дунк лягнул его, повалил ничком наземь, а после ухватил за ногу и поволок через поле. Доехав таким манером до павильона, где сидел лорд Эшфорд, Огненный Принц стал черен, как чушка. Дунк поставил его на ноги и встряхнул, закидав грязью лорда Эшфорда и королеву турнира.

– Скажи ему!

Эйерион Яркое Пламя выплюнул грязь и траву изо рта.

– Я отказываюсь от своего обвинения.

После Дунк не мог вспомнить, ушел он с поля сам или ему помогли. У него болело все – одно больше, другое меньше. «Неужто я теперь и вправду рыцарь? – думал он при этом. – И победитель к тому же?»

Эг помог ему снять поножи и воротник. Были тут и Раймун, и Железный Пейт – Дунк плохо различал их. Он только чувствовал их пальцы и слышал голоса.

– Поглядите, что он сделал с моими доспехами, – жаловался Пейт. – Все помятые, поцарапанные. Ну, мне-то что? Я свое получил. А вот кольчугу с него придется срезать.

– Раймон, – поспешно произнес Дунк, схватив друга за руку, – как там остальные? Кто-нибудь погиб?

– Бисбери. Его убил Доннел из Синего Дола при первой атаке. Второй сир Хамфри тоже тяжело ранен. Остальные отделались синяками – кроме тебя, конечно.

– А обвинители?

– Сира Виллема Уайлда унесли с поля без памяти, а я, кажется, сломал моему кузену пару ребер. Надеюсь, во всяком случае.

– А принц Дейерон? Он жив?

– Когда сир Робин сбил его с коня, он остался лежать там, где упал. Может быть, у него нога сломана – на нее наступил его собственный конь.

Дунк, несмотря на туман в голове, испытал огромное облегчение.

– Значит, его сон о мертвом драконе не сбылся. Если только Эйерион не умер – но ведь он жив?

– Жив, ты ведь пощадил его, – сказал Эг. – Не помнишь разве?

– Как сказать. – Воспоминания о битве тоже заволоклись туманом. – Мне то кажется, что я пьян, то делается так больно, будто я умираю.

Его уложили на спину и совещались над ним, а он смотрел в хмурое серое небо. Ему казалось, что теперь все еще утро. Он не знал, сколько времени продолжался бой.

– Боги, как глубоко вдавилась кольчуга в тело, – сказал Раймун. – Это же адские муки…

– Дать ему выпить и полить кольчугу кипящим маслом, – предложил кто-то. – Так лекари делают.