– Ты! Что ты тут делаешь?

– Рыбу жарю, – ответил нахальный мальчишка, сидящий у костра. – Хочешь?

– Но как ты сюда попал? Украл лошадь?

– Приехал в повозке человека, который привез барашков к столу лорда Эшфорда.

– Так пойди поищи себе обратную повозку. Ты мне здесь не нужен.

– Никуда я не пойду. Надоела мне эта гостиница.

– Довольно с меня твоей наглости. Сейчас перекину тебя через седло и отвезу домой.

– Тебе пришлось бы ехать до самой Королевской Гавани. Пропустишь турнир.

Королевская Гавань… На миг Дунку показалось, что мальчишка смеется над ним, но не мог же тот знать, что и Дунк оттуда родом. Еще один бедолага из Блошиного Конца – и кто упрекнет его за то, что он захотел выбраться оттуда?

Дунк почувствовал себя глупо, стоя с мечом в руке над восьмилетним сиротой. Он убрал клинок и свирепо глянул на мальчишку, давая понять, что никаких глупостей не потерпит. Надо бы задать паршивцу хорошую трепку; но малец имел такой жалкий вид, что у Дунка рука не поднималась побить его. Огонь весело трещал, обложенный камнями, лошади были вычищены, одежда сохла над костром на ветке вяза.

– Что это тут за тряпки?

– Я их постирал. И вычистил коней, и развел костер, и поймал эту рыбу. Я бы и шатер поставил, да не нашел его.

– Вот мой шатер. – Дунк указал вверх, где простиралась крона вяза.

– Это просто дерево, – хмыкнул мальчуган.

– Истинный рыцарь в ином шатре не нуждается. Уж лучше спать под звездами, чем в пропахшей дымом палатке.

– А если дождь пойдет?

– Дерево защитит меня.

– Они протекают, деревья-то.

– Верно, – засмеялся Дунк. – По правде сказать, мне не на что приобрести шатер. Ты бы перевернул свою рыбу, иначе она подгорит с одной стороны и останется сырой с другой. Повара из тебя никогда не выйдет.

– Выйдет, если я захочу, – возразил мальчишка, но рыбу перевернул.

– Что это у тебя с головой? – спросил Дунк.

– Лекари обрили меня. – И мальчик, вдруг засмущавшись, натянул на голову капюшон своего темно-бурого плаща.

Дунк слышал, что так иногда делают от вшей или некоторых болезней.

– Стало быть, ты болел?

– Нет. Как тебя зовут?

– Дунк.

Мальчишка залился хохотом, точно в жизни не слыхал ничего смешнее.

– Дунк! Сир Дунк? Это имя не для рыцаря. Может, это уменьшительное от «Дункан»?

– Может, и так.

Старик все время звал его Дунком, а свою прошлую жизнь он помнил не слишком хорошо.

– Пожалуй. Сир Дункан из… – У Дунка не было родового имени, не было дома. Сир Арлан подобрал его в закоулках Блошиного Конца, и он не знал ни отца, ни матери. Как же назваться? «Сир Дункан из Блошиного Конца» звучит не слишком по-рыцарски. Можно сказать, что он из Пеннитри, но что, если его спросят, где это? Сам Дунк никогда не бывал в Пеннитри, а старик о доме почти не рассказывал. Дунк нахмурился и выпалил:

– Сир Дункан Высокий. – Никто не станет оспаривать, что он высок, и это достойное имя.

Но маленький нахал, видимо, был иного мнения.

– Никогда не слышал о сире Дункане Высоком.

– Ты что, знаешь всех рыцарей в Семи Королевствах?

– Хороших знаю.

– Я не хуже других. После турнира все в этом убедятся. Ну а тебя как звать, воришка?

Мальчик помедлил и сказал:

– Эг [1] .

Дунк не стал смеяться. Голова у мальчишки и правда как яйцо. Дети бывают жестоки, да и взрослые тоже.

– Эг, мне следовало бы всыпать тебе как следует и отправить назад, но у меня и оруженосца нет, не только шатра. Если поклянешься делать то, что я велю, я разрешу тебе послужить мне на турнире – а там видно будет. Если я решу, что ты чего-то стоишь, то буду кормить тебя и одевать. Одежда, правда, будет домотканая, а есть мы будем соленую рыбу и говядину да изредка оленину, когда лесника поблизости не окажется, но голода можешь не опасаться. И я обещаю не бить тебя без причины.

– Да, ваша милость, – улыбнулся Эг.

– Сир, – поправил Дунк. – Я всего лишь межевой рыцарь. – Хотелось бы ему знать, смотрит на него сейчас старик или нет. Я обучу его боевому искусству, как ты учил меня, сир. Парень он вроде смышленый – глядишь, и из него получится рыцарь.

Рыба оказалось все-таки малость сыровата внутри, и Эг вынул из нее не все кости, однако она была неизмеримо вкуснее жесткой солонины.

Эг скоро уснул у догорающего огня. Дунк лег на спину, заложив свои большие руки под голову и глядя в ночное небо. С турнирного поля в полумиле от него слышалась далекая музыка. Вверху мерцали тысячи звезд. Вот одна из них ярко-зеленой чертой пересекла небо и пропала.