— Тогда мы это сделаем. Где? И когда?

— Дай подумать… На улице не так уж и холодно. Оденьтесь хорошенько и пойдите на кладбище, там вы их встретите наверняка! Завтра вечером, после того, как кладбище опустеет.

— Ты пойдешь с нами?

— Я? Нет, я слишком стара для вечерних прогулок, да еще осенью.

— Но ведь Линде-Лу похоронен не здесь.

— Не волнуйся, Линде-Лу отыщет тебя. Он, должно быть, ждет этого не дождется. А еще…

— Да? — спросил Натаниель.

— Та статья, о которой ты мне только что рассказал… Идея сама по себе неплохая. Переделай ее на свой — а не Тувин — лад! В стране наберется немало людей, которые одиноко несут свою ношу, и они нуждаются в поддержке. Выбери такие формулировки, чтобы не задеть стариков, у тебя получится! Натаниелю эта мысль пришлась по душе.

— У меня же остался черновик. Да и власти тоже не мешает немножко встряхнуть. А то их очень устраивает, что самоотверженные родственники освобождают их от всякой ответственности. Я думаю, я так и сделаю. Напишу дельную статью, чтоб проняла кого следует.

— Прекрасно! Ну а завтра вы пойдете на кладбище? Слава богу, дела снова задвигались, а то в последнее время такое было затишье на всех фронтах, прямо невозможно. Пойду позвоню Туве.

Тува была в восторге от предстоящей встречи с духами на кладбище.

— Это же идеальное место для розыгрышей, — заверещала она.

— Только попробуй, — ответил Натаниель. И снова почувствовал себя сухарь сухарем. И почему только все занудные реплики выпадают именно на его долю?

Когда они пришли на место, во дворе старой церкви, окруженной черными нагими деревьями, уже сгустились сумерки. У Тувы, едва достававшей Натаниелю до пояса, вырвался нервный смешок.

— А отмеченные проклятием тоже тут лежат? Разве не тут лежит Ульвар?

— Вряд ли тебе удастся поговорить с ним! А теперь помолчи, — предупредил Натаниель. — Дай мне вызвать предков. Я не знаю, насколько плохие у тебя с ними отношения.

— Надеюсь, что хуже некуда.

Его так и подмывало сказать: «Тува, укороти в себе дьявола». Но он сдержался.

Он досадовал на самого себя. Он же прекрасно знал, что ему совсем необязательно безупречно себя вести, ведь, в отличие от Ширы, ему не предстояли многочисленные тяжкие испытания. Натаниель мог кое-что себе и позволить, к примеру, излить свой гнев на людей, ставших ему поперек дороги в преддверии грядущей битвы, однако он не прибегал к этому. Ему мешало врожденное мягкосердечие.

Точь-в-точь как и Тарье. И Тарье погиб, его убил Кольгрим, приверженец Тенгеля Злого.

Натаниелю следует это помнить. И быть начеку, чтобы сострадание к людям не сыграло с ним скверную шутку.

Они остановились около могилы Тенгеля Доброго и Силье. Ощущая торжественность происходящего, Натаниель негромко проговорил:

— Линде-Лу, я прошу тебя сейчас о встрече. И если еще кто-нибудь из вас пожелает встретиться с Тувой и со мной, то мы сочтем это за великую честь.

Кругом стояла тишина. Ни ветерка в голых кронах.

Тува ткнула Натаниеля в бок.

— И Имре, — шепнула она.

— Тува просит также о встрече с Имре, если он нас слышит. Я знаю, это непросто, ибо ему наследовал Ганд, который находится среди живых, к тому же мы не знаем, жив ли еще Имре.

Они ждали. Возле родовых могил, насчитывавших не одну сотню лет. Возле могил, которых не смело коснуться время.

— Ничего у нас не получится, — прошептала Тува. — Это из-за того, что ты взял меня с собой. Они не хотят меня видеть. Даже они!

— Да перестань ты себя жалеть, — одернул ее Натаниель — Может быть, нам все-таки привести сюда Бенедикту?

— А, подумаешь! — фыркнула Тува. — Очень мне надо встречаться с этим старичьем, с этими покойниками! Пока что я прекрасно обходилась без них, вот пусть и остаются себе в своих могилах. Мне они не нужны. Ульвар! — закричала она. — Ты меня слышишь? Иди сюда, вместо этих…

Закончила она нечленораздельным, придушенным бормотанием, потому что Натаниель зажал ей рукою рот.

— Ты с ума сошла, хочешь все испортить? — прошипел он, отнимая руку. — И зачем я тебя только взял, ты же ненормальная!

Тут он заметил, что Тува оцепенела.

— Натаниель…

Они пришли! Возникнув из ниоткуда, они предстали перед ним и Тувой во плоти, живее некуда. И Ульвара среди них не было ,правда, Натаниель и не ожидал его увидеть. Где обретались отмеченные проклятием, не знал никто, только они никогда не являлись живущим.