Шрифт:
Многие знают пушкинские строки:
И неподкупный голос мой Был эхо русского народа.Их часто цитируют как выражение гражданской позиции поэта; школьникам рекомендуют ставить их эпиграфом к сочинению на тему «Пушкин о назначении поэта». Не все знают, что в этом стихотворении автор воспел императрицу Елизавету Алексеевну. Тема довольно странная для поэта-задиры, ведь в это же самое время он написал самые смелые свои стихи, в том числе сатиру на царя:
Ура! в Россию скачет Кочующий деспот. Спаситель горько плачет, За ним и весь народ.Неудивительно, что Александр I вскоре отправил Пушкина в ссылку.
И вдруг — панегирик жене «деспота» Елизавете Алексеевне. Теперь становится понятно, почему Пушкин в начале стихотворения словно оправдывается за похвалу императрице.
…Свободу лишь учася славить, Стихами жертвуя лишь ей, Я не рожден царей забавить Стыдливой музою моей.И лишь затем автор признается, что для одной только венценосной особы сделал исключение:
…Елисавету втайне пел.Видите как — ругал царя почти открыто (стихи ходили в рукописях по Москве и Петербургу), а царицу воспевал втайне!
…Я пел на троне добродетель С ее приветною красой. Любовь и тайная свобода Внушали сердцу гимн простой…В советских изданиях это стихотворение озаглавлено «К Н. Я. Плюсковой». На самом деле оно называлось «Ответ на вызов написать стихи в честь ея Императорского Величества государыни императрицы Елисаветы Алексеевны». Эти два названия в совокупности отчасти объясняют историю создания произведения. Наталия Яковлевна Плюскова была фрейлиной императрицы, и вызов исходил от нее. Она была начитанной дамой, знала многих литераторов лично. Вероятно, она рекомендовала своей госпоже прочитать те или иные произведения, в том числе и ходившие в рукописях. Возможно, в кругу литераторов зашел разговор о «нетипичной» императрице: о ее разнообразных интересах и талантах, ее сострадательном сердце, ее не показной благотворительности. Наверное, вспомнили и недавние стихи о ней Н. М. Карамзина:
Корона на главе, а в сердце добродетель…В стихах Пушкина содержался и, так сказать, общественный вызов: Елизавета Алексеевна в эти годы была, как говорили, «забытой императрицей» — царственный супруг к ней охладел, двором заправляла свекровь, вдовствующая императрица Мария Федоровна. Проницательный французский дипломат писал о Елизавете: «Царствующая императрица живет в полном уединении. Она много занимается умными вещами, она много читает, много рассуждает о наших великих писателях, мало говорит…» Русский дипломат добавлял: «Она — жертва политики: у нее нет славы и популярности в общественной жизни и счастья в личной».
Казалось бы, и этих поводов Пушкину было достаточно, чтобы ответить на вызов — вызовом. Но были и другие тайные мотивы, зашифрованные в строке «Любовь и тайная свобода…».
О какой любви писал поэт? Какую свободу он имел в виду?
«Утаенная любовь»
Вдень открытия Царскосельского лицея торжество посетила императорская чета. Елизавета Алексеевна покорила всех — от лицеистов до профессоров. В ее облике величие сочеталось с простотой и неподдельной искренностью. Однако в глазах ее была заметна затаенная печаль, и держалась она несколько отстраненно от супруга и свиты. Во время обеда императрица запросто подошла к лицеисту Корнилову, тот хотел было встать, но Елизавета удержала его легким прикосновением и спросила:
— Карош суп?
Мальчик так смутился, что ответил невпопад:
— Oui, monsieur!
Все рассмеялись. Корнилова потом долго дразнили «monsieur».
С тех пор Пушкин не раз видел Елизавету Алексеевну, чаще всего она гуляла в саду в сопровождении фрейлины. Однажды в темном коридоре флигеля, где находились покои фрейлин, Саша услышал шорох платья и легкие шаги, появилась неясная фигура дамы. Пушкин бросился к ней, но… обознался. Уже на другой день немолодая фрейлина княжна Волконская пожаловалась государю, а тот выговорил директору лицея Е. А. Энгельгардту: «Что ж это будет? Твои воспитанники не только снимают через забор мои наливные яблоки… но теперь уже не дают проходу фрейлинам жены моей». Возможно, муж догадался, что поцелуй предназначался вовсе не фрейлине…
И вот в юношеских стихах Пушкина появился возвышенный образ, который нельзя соотнести ни с одной из возлюбленных поэта. Особенно часто такие строки встречаются в стихах 1816 года, когда венценосные супруги жили в Царском Селе:
Одну тебя в неверном вижу сне… Везде со мною образ твой, Везде со мною призрак милый…А вот и некоторые узнаваемые черты:
Мой свет, мой добрый гений, Предмет моей любви, И блеск очей небесный, Лиющих огнь в сердца, И граций стан прелестный, И снег ее лица.Это никак не почтенная Е. А. Карамзина, и не смуглянка Бакунина, которыми Пушкин увлекался в эту пору. Чудесные глаза и белоснежная кожа запомнились всем, кто видел Елизавету Алексеевну.
Наконец, через год, Пушкин признался близкому другу в любви к недосягаемому божеству:
Я знал любовь, но я не знал надежды, Страдал один, в безмолвии любил.И наконец, еще через год назвал ее по имени:
Елисавету втайне пел…