Его заключили под стражу и пригрозили отлучением от церкви. Тут же схватили многих его приближенных и слуг. Одновременно поступали все новые заявления о похищениях и убийствах детей. Жиль де Ре понял, что дело принимает опасный для него оборот. Он извинился перед судьями и просил не отлучать его от церкви. Когда у человека той эпохи таяла надежда оправдаться перед людским судом, у него оставалась лишь вера в высшую справедливость и безграничное милосердие Божье; поэтому так важно было оставаться в лоне церкви Христовой. Жиль де Ре признался в чтении книг по алхимии и производстве алхимических опытов. Все остальное он категорически отрицал и сам просил суд испытать правдивость его слов каленым железом.

Однако судьи решили, что каленое железо — это слишком легкое испытание для такого злодея, и назначили настоящие пытки. Когда барона привели в пыточную камеру и он увидел весь ужасный инструментарий, отважный рыцарь впервые дрогнул. Ему показали первый этап — «лестницу», на которой его будут растягивать за ноги и за руки. Тут барон пал на колени и молил судей отменить пытки, обещая чистосердечное признание.

Упорствовать не было смысла. Ведь сообщников барона уже пытали, и они поведали о своем хозяине такое!.. Поэтому Жиль де Ре признался по всем пунктам, как сказано в протоколе, «свободно, без угрозы пыток, со слезами раскаяния на глазах». И все равно его пытали, растянув на «лестнице», после чего подсудимый сознался и в том, о чем его не спрашивали. Сорок девять пунктов обвинения вкратце сводились к следующему: за несколько лет Жиль де Ре похитил сотни детей, преимущественно мальчиков, насиловал и мучил их, затем убивал, а их органы приносил в жертву демонам и самому Дьяволу. Разумеется, в материалах следствия его злодеяния были описаны очень подробно; сцены половых извращений и садистских истязаний представляют настоящий учебник для маньяков и педофилов.

В конце октября суд инквизиции приговорил Жиля де Ре к отлучению от церкви, а светский суд — к сожжению на костре. Вместе с хозяином были приговорены к такой же казни двое ближайших подручных. Перед смертью барон покаялся и примирился с церковью; в виде особой милости палач предварительно задушил его гарротой; его тело вытащили из огня почти неповрежденным и передали родственникам для христианского захоронения.

Итак, Жиль де Ре вошел в историю не как герой, а как суперзлодей. Его имя стали отождествлять с разными легендарными и сказочными персонажами. Например, издавна в Бретани рассказывали такую легенду о синей бороде:

«Ехали граф и графиня мимо прекрасного замка. Вышел из замка рыцарь с рыжей бородой. „Я Жиль де Ре, хозяин этих мест“, — сказал он и пригласил путников в замок на обед. Но когда отобедали, хозяин приказал слугам схватить графа и бросить его в „каменный мешок“. Жиль де Ре предложил графине забыть своего мужа и стать его женой. „Обещай мне свое тело и душу!“ — потребовала графиня. Как только Жиль де Ре произнес такую клятву, красавица превратилась в синего Дьявола. „Теперь ты в моей власти!“ — захохотал Дьявол, и рыжая борода Жиля де Ре стала синей. С тех пор все его называли Синей Бородой».

Наверняка эта легенда была известна с раннего Средневековья, но главный герой обрел имя — Жиль де Ре — уже после знаменитого судебного процесса.

Сказки Шарля Перро появились через два с половиной столетия. Читатели сразу отождествили героя сказки «Синяя Борода» с Жилем де Ре. Правда, сказочный персонаж мучил и убивал своих жен, а не детей. Ну и что? Злодей, он и есть злодей… Возможно, люди припомнили также невест барона, умиравших одна за другой до свадьбы. Так оказались «скованы одной цепью» герой старинной легенды, реальный Жиль де Ре и сказочный персонаж Синяя Борода.

Впрочем, существовали и другие возможные прототипы Синей Бороды.

По обе стороны Ла-Манша, во французской Бретани и в британских Уэльсе и Корнуэлле, бытовали легенды о жестоком Коморе (в других источниках — Кономор Проклятый). Легенды именуют его то королем, то графом. Комор не признавал церковного брака, а своих жен-наложниц убивал, как только они беременели. Полюбилась ему Трифиния, старшая дочь графа Герока. Долго отказывал отец жестокому Комору. Наконец уговорились, что Трифиния сможет вернуться в отчий дом, когда только пожелает. Все шло хорошо, пока Трифиния не поняла, что беременна. Рано утром, пока муж еще спал, она вышла из замка и побежала к дому. Но Комор проснулся и бросился в погоню. Женщина, обливаясь слезам, молила о пощаде, но граф схватил ее за волосы и одним ударом отсек ей голову. Отец Трифинии обратился с мольбой к святому Гильдасу, тот приставил отрубленную голову к туловищу, и женщина ожила. Святой пошел к замку Комора, бросил в убийцу лишь горсть пыли, и рыцарь упал замертво. А Трифиния благополучно родила мальчика, позднее она ушла в монастырь.

А вообще-то Синие Бороды водились и в недалеком прошлом: чем не прототип английский король Генрих VIII, загубивший шесть из восьми своих жен (кстати, в сказке «Синяя Борода» злодей убил именно шесть своих жен, юная героиня должна была стать седьмой). Ненамного отстает от английского коллеги наш Иван Грозный: из восьми жен и наложниц пять погибли, три сгинули в монастырях.

Пожалуй, легенда о Коморе и бретонская легенда о Синей Бороде послужили основой для сказки Шарля Перро. Исследователи утверждают, что была еще и народная французская сказка на этот сюжет, но текст ее до нас не дошел. Сохранилась английская народная сказка, очень похожая на сказку Шарля Перро. Возможно, французский вариант был записан в заветной тетрадке Перро. (Но не того Перро, о котором вы подумали. Речь о той тетрадке впереди.)

Вернемся к Жилю де Ре, вернее, к его посмертной известности. На протяжении трехсот лет он оставался самым первым и самым знаменитым серийным маньяком, при этом синяя борода к нему приклеилась намертво, не оторвешь. Он неоднократно становился героем романов, пьес, поэм, стихов, опер и оперетт, кинофильмов и мультфильмов. Один из первых кинофильмов был «Волшебник Синяя Борода» Жоржа Мельеса (1901 год).

Примерно сто лет назад наш прекрасный поэт Николай Гумилев прочитал книгу аббата Эжена Буассара «Жиль де Рец, маршал Франции, прозванный Синей Бородой», в которой впервые были довольно полно представлены материалы процесса 1440 года. Между книжными страницами поэт обнаружил кем-то забытый засохший цветок. И родились такие строки: