Шрифт:
«Не оставлю тебя одного! Что будет делать Ширин без Алроя? Ты сам говорил, я — твое вдохновение. Кто ободрит тебя в трудный час? Нет, ни за что не оставлю тебя!»
«Ты пребываешь в сердце моем. Для тебя одной победу добуду в бою!»
«Я еду с тобой! Не помешаю. Ни слуг, ни девушек не возьму. Как солдатская жена тягот не замечу. Буду сон твой сторожить. Сиделкой стану, если, храни Бог, ранят тебя. А в бой пойдешь — пояс тебе повяжу, меч на нем укреплю, меж поцелуев победу нашепчу.»
«Ах, Ширин, в глазах твоих победа светится! Мы побьем их!»
«Абидан! Дважды изменник. Повесить его! Жаль, что нельзя это сделать дважды! Пророчица перед смертью предрекла вторую измену.»
«Не думай о них, Ширин.»
«А хорезмский царь силен?»
«Достаточно силен, чтобы гордиться, взявши верх над ним. Уверен, Авнер оставит славы и на нашу долю.»
«Мне безразлично, чей меч, твой или Авнера, дело решит. Значит, ты выступаешь утром?»
«С рассветом. Молю, Ширин, останься!»
«Я с тобой! Я почти собралась, паланкин готов. Альп Арслан самолично пойдет в бой?»
«Наверняка.»
«Гнев Небес обрушится на голову его! Азриэль выступает с нами?»
«Конечно.»
«Успею час-другой поспать.»
«Хорошо, моя голубка. Я пройду к себе. С рассветом разбужу тебя поцелуем.»
10.5
Халиф вошел в совещательный зал. Призвал писцов и Фареза, продиктовал распоряжения.
«Кто сегодня начальник охраны?» — спросил.
«Беная.» — ответил Фарез.
«Помню его. Он спас мне жизнь в бою у Тигра. Принцесса едет с нами. Заботу о ней поручаю Бенае. К рассвету солдаты должны быть готовы отправиться в поход. Прошу передать Азриэлю порядок дня. Эту депешу немедленно отправить в Хамадан. Направлен ли татарин к Медаду? Хорошо. Всех благодарю, можно отдыхать. Останься, Фарез.»
«Да, мой господин.»
«Я не намерен спать этой ночью. Подай мое питье. Благодарю. Больше ничего. Спокойной ночи.»
«Спокойной ночи, мой господин.»
«Я наедине с самим собой. Нет лучше повода быть честным до конца. Всего за сутки так много изменилось вне и внутри меня! Воображал, что восседаю на вершине мира и неуязвим. Но нет, вновь надо драться за жизнь и за империю. Трубы опять зовут на поле брани. Я не тот, что прежде. Стал маловером. Мне одиноко. Минули дни, когда пред боем и в бою я окружен был вдохновенными соратниками, жаждущими славы, крови и моего величия. Кажется, они переменились, как и я. Абидан, мой найденыш и выкормыш, войну мне объявил! Горошина смеется над стручком. Пророчица пламенною речью зажигала сердца и в бой вела. Где она, жертва правосудия царского? Где мой учитель просветленный? Друг, наставник, ментор, советчик многоценный. Отрочества поводырь и юности назидатель справедливый. Он был учен, учился и меня учил. Он жил ради величия моего. И что же я? Ренегат отчаявшийся, сбившийся с пути. Всего-то мне осталось — былых триумфов память!»
«Тень поднялась из-под земли. Человека образ? Маска? Присмотрюсь получше. Призрак. Слишком знакомые черты. Холод в сердце. Джабастера подобие. Смотрит исподлобья, сверлит мрачным взглядом. Прочь, прочь, наваждение! Я не убивал тебя! Это сон. Нет, явь! Я вижу тебя. Я ничего не боюсь. Я Алрой!»
«Говори, дух! Призрак, говори! Заклинаю тебя! Дай вновь услышать смолкший голос, песнь юности моей!»
«Алрой, Алрой, Алрой!»
«Я внемлю! Жду, как в праздник труб ждут шофара последний звук, несущий весть добрую!»
«Свидимся на равнине Неговенда.»
«Растворился в воздухе. Вымолвил полслова и исчез. Могу поклясться, это был Джабастер! Жизнь ослепляет тьмой неведомого. Слабеет дух. Я точно слышал: „Свидимся на равнине Неговенда.“ Я побеждал там. Что в словах его? Предсказание триумфа иль угроза? Пусть я сошел с ума. Пусть западня ждет, иль уготован смертный приговор — я подчинюсь Джабастеру! Блажен не расстающийся с видением. Чу! Что там?»
Страшной силы грохот потряс дворец халифа. Закачались стены.
«Землетрясение!» — вскричал Алрой, — «Да поглотит земля сей мир и с ним меня! Какие времена пришли! Фарез, скорей сюда!»
«Я здесь уже. Ты страшно бледен, мой халиф!» — крикнул Фарез, примчавшись.
«Мы оба в страхе и бледны. Нет причины для румяного веселья! О, вновь гром сжимает сердце! Я многое вынес, но это мне не по силам!»
«Шум доносится из арсенала, мой господин.»
«Лети, взгляни, что там! Нет, стой! Пошли Бенаю. Не оставляй меня!»
Фарез уложил Алроя на кушетку. Тот бледен, дрожит, как в лихорадке. Спросил, где Беная.