Он полез под одежду и извлек несколько золотых самородков, каждый размером с большой палец.

Тарра моргнул.

— Так ты богатый купец, Хадж Дизм, или, во всяком случае, состоятельный человек? Что ж, я рад был бы тебе помочь. Но нет, поскольку мой путь лежит в Хроссу. Впрочем, я еще подумаю.

Дизм кивнул.

— Вполне честно! — прохрипел он своим странным голосом. — А я, в свою очередь, подумаю над твоим любезным предложением. Но скажу лишь одно: по сравнению со всеми моими сокровищами, настоящими золотыми глыбами, которые мне принадлежат, те самородки, что я тебе показал, всего лишь пылинки. За твою помощь я готов заплатить тебе в десять, нет, в двадцать раз больше того, что ты видел!

— Осторожнее! — предупредил его Тарра. — Людей убивали и за меньшее! Не стоит говорить о целых золотых глыбах, по крайней мере, столь легкомысленно!

Эта мысль отрезвила обоих. Они молча сидели у костра, пока свинина не закончилась, а бурдюк не опустел. К тому времени солнце уже высоко поднялось в ослепительно-голубом небе, а Тарра почувствовал, что смертельно устал.

— Пойду спать, — наконец сказал он. — Буду рад найти тебя здесь, когда проснусь, Хадж Дизм, а если ты уйдешь, я тебя не забуду. Мир тебе.

Он забрался на тенистый уступ, наверняка недоступный для старика, и, бросив задумчивый взгляд на сидевшего в тени ивы Дизма, а потом на сверкающее озеро, погрузился в сон…

Тарра Хаш обычно спал без сновидений, но сейчас ему снился сон, причем весьма необычный, ибо жадность была ему несвойственна. И, тем не менее, ему снилось золото.

Золота было много — целые груды, отбрасывавшие красноватые отблески в свете дрожавшего в руке Тарры высоко поднятого факела. Да, рука его дрожала, ибо сон был для него отнюдь не наслаждением, но кошмаром, а пещера с сокровищами, по которой хроссак брел во сне по щиколотку в сверкающей пыли, была не просто пещерой, но…

…могилой!

Могилой Тарры Хаша! А когда за его спиной повернулась гигантская каменная дверь, навсегда запирая его…

…Тарра проснулся, вскочив с хриплым криком и ударившись головой о каменный выступ, защищавший его от солнца. Но солнце теперь уже проделало три четвери своего пути по небосклону, тени вытянулись, и в воздухе уже чувствовалась вечерняя прохлада. На фоне темнеющего неба кружили коршуны, высматривая зоркими глазами падаль, а брызги водопада молочной завесой висели над посеревшим озером.

Тарра снова лег, ощупывая макушку. Его пробрала дрожь — не столько от холода, сколько от воспоминаний о жутком кошмаре. Подобный сон явно сулил дурное предзнаменование, и им не следовало пренебрегать. Тарра снова дотронулся до шишки на голове и поморщился, затем печально улыбнулся. Его, взрослого хроссака, обеспокоил какой-то сон? В этом первобытном краю хватало кошмаров и помимо тех, что были вызваны неумеренным потреблением свинины!

— Эй! — послышался снизу хриплый крик. — Ты меня звал? Я спал.

Тарра сел, на этот раз более осторожно.

— Я все думал, здесь ли ты еще, — крикнул он в ответ. — В тени дерева тебя не было видно, а костер, похоже, погас.

— Что? — Хадж Дизм вышел из своего укрытия, потянулся и зевнул. Помешав тускло тлеющие угли, он проворчал: — Нет, не погас, просто уснул, как и мы. Смотри, — он бросил на горячие угли сухую ветку. К тому времени, когда Тарра с трудом спустился вниз, над костром уже клубился дым.

— На ужин рыба, — сказал Дизм. — Если займешься ею, пойду пригляжу за своими животными.

— Животными? — удивленно переспросил Тарра. — Вьючные животные? Здесь? — Он внимательно посмотрел на старика в угасающем свете дня. — Ты ничего про это не говорил. Похоже, все не так уж и плохо!

— Послушай, — сказал Дизм, — пока ты спал, я тут поразмыслил. Хочу тебе что-то рассказать и кое-что предложить, но только когда вернусь. Так ты займешься рыбой?

— Конечно! — ответил хроссак, присаживаясь перед костром и раздувая слабый огонь. — Вьючные животные, да? Возможно, теперь я вновь обдумаю твое предложение насчет того, чтобы охранять тебя по пути в Хланги, поскольку до так называемого Обреченного города намного ближе на яках, чем пешком по степи! Честно говоря, мои ноги уже до смерти устали…

Но Хаджа Дизма уже не было. Слегка сгорбившись и тяжело дыша, он осторожно карабкался вверх, с одной каменной террасы на другую, и ему сейчас было не до бесед со ставшим вдруг весьма словоохотливым хроссаком. Тарра же, однако, пытался лишь скрыть за разговором свое внезапно изменившееся отношение к «заблудившемуся торговцу». И как это он сумел заблудиться? С вьючными животными? Что-то тут явно было не так просто!

С помощью сломанного клинка хроссак быстро выпотрошил рыбин, нанизал их на зеленую ветку и положил над едким дымом, после чего взглянул на Дизма, продолжавшего подниматься по стене впадины. Старик весьма неплохо умел карабкаться по горам — он уже скрылся за краем. Дождавшись, пока тот исчезнет из виду, Тарра вскочил и помчался наверх по каменным террасам, а затем двинулся по следу Дизма вдоль каменных утесов туда, где почти сплошной стеной падала сверху вода, обрушиваясь на скользкие скалы. Прятаться было незачем, поскольку шум водопада заглушал все остальное.