Она машинально взглянула на часы над комодом и вздрогнула. Звонок телефона раздался не только в ее голове, но и в комнате. Снимая трубку, она была почти готова услышать голос брата, но чуда не произошло.

— Как ты ее назвала? — Ира, как обычно, обошлась без приветствия.

— Кого? — Саша не успела понять вопрос сестры. Единственное, что она хотела понять, — каким образом у Иры хватало сил после этого кошмарного дня, который она могла бы постараться забыть навсегда, захлопнув дверь Сашиной квартиры, возвращаться обратно. Почему она не старалась быстрее покончить с последними тремя сутками? Зачем продолжала изводить себя? Для чего мучила Сашу? И к чему действительно этот дурацкий вопрос? Кого Саша должна была назвать и почему это так интересовало Иру?

— Я хочу знать, как ты назвала куклу.

— Ты поэтому звонишь? — Что-то не складывалось. Сестра только что вернулась в свой уютный мирок. Самое время читать сказку Петюне, или погладить мужу свежую рубашку, или посмотреть с Марусей новый клип Кайли, или просто почувствовать себя свободной, укрывшись на кухне с чашкой свежезаваренного зеленого чая и с уже изрядно наскучившими, но неизбежными мыслями о хрупкости жизни. Неужели Ире не с кем разделить эти мысли, кроме младшей сестры?

— Значит, пока не нашла имени.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— А ты на мой.

— Я не искала. Я около фотографий стою, — неожиданно призналась Саша. — Кто нас тогда снимал, не помнишь?

— Не помню, — быстро соврала Ира.

— Кажется, такой смешной блондинчик, то ли Сева, то ли Сеня. Мне еще в походе думалось, что он к тебе неровно дышит. Кстати, неплохой бы был вариант. Странно, что между вами ничего не случилось. Хотя, кто знает: не встреть ты Мишу, неизвестно, чем бы закончились эти ваши братские походы. Как же его звали-то: Сева, Сеня, Тема…

— Я же сказала, я не помню. — «Сема. Его зовут Самат. И он уже несколько лет лысый, но об этом Саше лучше не знать». — Ты ведь не только этот снимок разглядывала.

— Я никакие не разглядывала. Я просто, просто…

— Что — «просто»? Просто трогала? Просто перебирала? — Вспоминала?

— Да.

— Все-таки плохо, что Ляля не пришла.

— Я звала.

— Ты ее на фотографии отрезала и ждала, что она придет в твой дом?

— Она не знает, что я отрезала. И я не ждала.

— Я думаю, ты плохо звала.

— Возможно. — «Ну, началось. Вот если бы это делала она — Ира, то тогда жаба Ляля не посмела бы не явиться на похороны бывшего мужа. А я кто такая? Меня можно и проигнорировать. Я же на самом деле не хотела видеть Лялю. Звонила для очистки совести. А даже если так? Совесть моя чиста, а пришла — не пришла, за это пусть она и отвечает».

— Хотя мало ли что могло произойти.

Саша не поддержала, не стала искать объяснений поступку бывшей невестки. И не потому, что ей было неинтересно, а потому, что у нее самой «мало ли» не случалось, у нее всегда всего было много и по максимуму, а иначе скучно, банально, неправильно.

— Ты хочешь поговорить о Ляле?

— Нет, я хотела сказать, что надо было позвать не только ее.

Саша снова промолчала. Зачем прикидываться и делать вид, что она не понимает, кого имеет в виду сестра? Прекрасно понимает, только не знает, к чему сейчас этот разговор. Если Ира считала, что надо было сообщить, почему не сказала раньше? Чтобы свалить грех на Сашу?

— Я тебя ни в чем не обвиняю, Сашенька. Я сама виновата. Так привыкла обходиться без него, что и не вспомнила даже.

«Не вспомнила? А я вспоминала. Я все время помню, хотя очень хочу забыть».

— Ир, давай не будем, а? Что сделано, то сделано, и наоборот. Уже не исправишь.

— Есть ведь девять дней и сорок.

— У меня выставка через неделю в Монреале, помнишь? И я хотела там задержаться, съездить к нашим.

— Да-да, извини. Сама не знаю, как меня угораздило забыть. — «Знаю, конечно, но не признаваться же, что я не способна думать вообще ни о чем, кроме… Да и звоню сейчас просто для того, чтобы с кем-то разговаривать и ни о чем не думать». — А как называется выставка?

— «Литературные герои девятнадцатого века».

— Кого повезешь?

— Татьяну, Наташу Ростову, Коробочку, нескольких барышень Диккенса, бедняжку мадам Бовари, Анжелику, королеву Марго и Оксану в черевичках.

— По-моему, Вакула верхом на черте был бы колоритнее. А еще у тебя прекрасно бы вышел Шерлок Холмс со скрипкой или сам мистер Домби.

«Она это специально или просто не замечала, что я никогда не делаю кукол мужского пола?»

— Наверное. Я устала, Ириш. Спокойной ночи.