Шрифт:
— Ну что… Обыкновенный чемодан.
— А в нем что?
— То, что обычно берут в дорогу — белье, тапки, костюм тренировочный, мыло, бритва… Как будто сами никогда не ездили в отпуск…
Он протянул руку и уже коснулся замка. Но Кашис оказался проворней. Догадавшись, что мужчина хочет сбить на барабане цифры, чтобы потом сыграть на «забывчивости», подполковник распахнул настежь дверцу. В камере оказался не чемодан, а желтый портфель из свиной кожи.
И гражданин сразу скис, а два милиционера пришли в радостное возбуждение.
— Попался, голубчик!.. А я вам не говорил, товарищ подполковник, что поймаем вора?.. В отделении ты нам расскажешь, сколько шкафчиков успел обработать за сегодняшний день.
— Ты как их раскупориваешь? — полюбопытствовал второй милиционер. — По звуку?
— Да, по щелчкам, — невольно признался пойманный на месте преступления злоумышленник.
Кашис не испытывал ни малейшего удовлетворения. Что-то все же тут было не так… Еще несколько минут тому назад он готов был поклясться, что своими глазами видел, как этот самый гражданин ставил в сейф именно этот портфель. Теперь же оказалось, что не он его владелец. Нормальный человек не стал бы сочинять басню про чемодан и тем самым навлекать на себя обвинение в краже…
— Товарищ подполковник! — обратился к нему сержант. — Если ваша родственница еще здесь, надо бы ее тоже пригласить в отделение. Уверен, что он покажет, где припрятал чемоданы…
— Зовите, — согласился Кашис. — Но только после того, как составим протокол осмотра. Возьмите в свидетели двух носильщиков!
На небритом лице гражданина не шевелился ни один мускул. Он опустил глаза, словно хотел продемонстрировать свое полное равнодушие к содержимому чужого портфеля.
Подполковник Кашис тоже открывал его без особого интереса. Но открыв, так и опешил. Опять заглянул внутрь и чуть дрожащей от волнения рукой достал пачку красных банкнот.
— Тысяча, — пробормотал он, пересчитав деньги. — Вы еще проверьте на всякий случай, — и он протянул пачку стоящему рядом носильщику.
— Избави бог! — отмахнулся седой старикан, но тотчас поправился: — Я все время тоже считал.
Кашис снова запустил руку в портфель и опять вынул такую же опечатанную банковскую пачку денег. Потом еще и еще.
— Двадцать четыре тысячи! — выдохнул сержант и посмотрел на вора строго и изумленно. — Вот это был бы улов, а?!
— Двадцать четыре тысячи… — задумчиво повторил Кашис. — Ровно столько было похищено из конторы курземского колхоза… — он вдруг оживился и скомандовал: — Пошли, товарищи! Я должен срочно позвонить!
— А ваша теща? — напомнил сержант.
Подполковник махнул рукой.
V
«Ну почему тебе вечно надо куда-то бежать, — любят упрекать своих отпрысков многие родители. — Разве дома нечем заняться? Посмотрел бы телевизор, почитал бы книжку. И ничего не случится, если ты еще раз повторишь уроки…» Даже взрослые, теоретически понимая естественное стремление ребят к самостоятельности, бывают не в силах удержаться от вмешательства, которое деликатно именуется «шефством». В школах они помогают укомплектовывать «пионерские» и «комсомольские» комнаты барабанами, флагами, наглядными пособиями; в домоуправлениях создают библиотеки, красные уголки. Делается все, чтобы уберечь ребят от пагубных влияний улицы.
Но бывает так, что такие действия вызывают соответствующее противодействие. И столь же стара, как этот закон механики, неприязнь некоторых юношей к воспитательным мероприятиям, ко всяческим нравоучениям «сверху». Уют светлых и теплых общественных мест кажется им навязанным и сковывающим, такие куда свободней чувствуют себя в темном сарайчике во дворе или на холодном, пыльном чердаке. Как ни убог, такой чердак, а в нем свой «штаб», убежище от нотаций и поучений.
Расположение этого «штаба», конечно, зависит от местных условий. В Юрмале, например, нет романтических развалин с подземельями и тайными ходами, нет и многоэтажных городских домов, где самый верхний пролет лестницы неоценимо удобен тем, что у дверей чердака за долгие годы скапливается старая мебель жильцов.
Ребята одиннадцатого класса ежевечерне приходили на вершину дюны к старой тригонометрической вышке. Первоначально было задумано собираться на самой верхней площадке, куда вели скрипучие ступеньки и гнилые помосты. Но вскоре девчонки попривыкли, перестали визжать на каждом шагу от страха, и ребятам тоже наскучило это бессмысленное лазанье. Ведь и от подножия вышки весь берег был виден как на ладони.
Алый диск солнца уже склонялся к горизонту, а народу на пляже было полно, как в полдень. Варис с Альбертом, равнодушные и к пляжу, и к публике, поднялись на дюну и блаженно растянулись на теплом песке. Вид у них был такой измученный, точно они из Риги приехали не на машине, а всю дорогу бежали в спортивном темпе.