Шрифт:
В этом строе речи плавная народная песня сочетается с устным пестрым говором, высокая поэтическая традиция с газетной злободневностью.
Какая сила и какое искусство нужны поэту, который всегда имеет дело с неподатливым, новым, разнообразным, впервые входящим в поэзию материалом!
Если снобы разных толков не видят этого мастерства, тем хуже для них. Это доказывает только, что они не понимают стихов, не умеют вглядываться и вслушиваться в стихи.
Как у любителей изысканной кухни, так называемых «гурманов», гордящихся своим прихотливым вкусом, на самом-то деле вкус притуплен острыми приправами, небо и язык обожжены всякими пряностями, так и литературные гурманы, пресыщенные поэзией, слышат только трескучую «музыку персидского шаха» [4] и глухи к оттенкам слова.
4
Расскаывают, что один из персидских шахов больше всего оценил в концерте разноголосый шум настраиваемых инструментов.
А Некрасов требует от своего читателя очень тонкого внимания и слуха; он — один из тех поэтов, которых нельзя читать глазами, про себя. В его стихах звучит голос, человеческий голос, то обличающий, то лирический, то жанровый, характерный.
Вспомним — Бозио. Чванный Петрополь Не жалел ничего для нее. Но напрасно ты кутала в соболь Соловьиное горло свое…И тот же поэт пишет:
— Государь мой! куда вы бежите? — «В канцелярию; что за вопрос? Я не знаю вас!» — Трите же, трите Поскорей, бога ради, ваш нос! Побелел! — «А! весьма благодарен!» — Ну, а мой-то? — «Да ваш лучезарен!» — То-то! принял я меры… «Чего-с?» — Ничего. Пейте водку в морозы — Сбережете наверно ваш нос, На щеках же появятся розы!По стихам Некрасова люди многих последующих поколений будут знать живую интонацию его современников — всех этих председателей казенных палат, процентщиков, акционеров, странников, коробейников, деревенских баб, детей, стариков…
В свое время Крылов и Грибоедов умели передавать стихом любой оттенок голоса, мужского или женского. Строфа была для них как бы голосовой лестницей, и они отлично знали, на какой ступеньке и даже на каком месте этой ступеньки находится та или иная интонация и высота голоса говорящего лица:
«Соседушка, мой свет! Пожалуйста, покушай». — «Соседушка, я сыт по горло».Вторая фраза, несомненно, произнесена человеком, у которого демьянова уха подступила уже к самому горлу.
А вот жеманная фраза светской кумушки:
Я удавилась бы с тоски, Когда бы на нее хоть чуть была похожа!Грибоедов запечатлел разговорную манеру своего времени так, как будто приложил к тексту комедии ноты. Мы слышим хриплый, точно сдавленный высоким воротником мундира, бас полковника Скалозуба, тенорок Молчалина («В мои лета не должно сметь свое суждение иметь»), голоса графини-бабушки и графини-внучки, реплику заботливой Натальи Дмитриевны:
Ах, мой дружочек! Здесь так свежо, что мочи нет; Ты распахнулся весь и расстегнул жилет.Мы навсегда запоминаем немногословные вопросы озабоченной княгини-матери по поводу Чацкого:
— От-став-ной?.. И хо-ло-стой?И даже величавую однострочную реплику лакея с крыльца:
— В карете барыня-с, и гневаться изволит.Но умение пользоваться стихом для передачи характерной речи так естественно у поэта-драматурга и баснописца.
У других же поэтов, эпических и лирических, оно наблюдается реже.
Однако Пушкин, создавший образцы чуть ли не всех возможных в поэзии видов и жанров, обнаружил непревзойденное мастерство и в этой области.
Сколько разнообразия в ритме, в темпе, в характере речей и коротких реплик, которые мы находим на страницах его поэм, драматических сцен, баллад и стихотворных повестей — в «Борисе Годунове» и в «Графе Нулине», в «Каменном госте» и «Домике в Коломне», в «Евгении Онегине» и в стихах «Стамбул гяуры нынче славят…».
По-разному, по-своему говорят у него старики и молодые, мужчины и женщины, русские и поляки, испанцы и англичане, люди различных времен, классов, сословий.
Как не похож строгий и бесстрастный монолог старого монаха Пимена —
Описывай, не мудрствуя лукаво, Все то, чему свидетель в жизни будешь: Войну и мир, управу государей… —на речь другого старика — непоседливого, озабоченного, суетного мельника («Ох, то-то все вы, девки молодые!»).
Даже те действующие лица, которым поэт уделил всего две-три строчки, успевают полностью проявить свой характер.
Вспомните пристава в корчме на литовской границе. Григорий читает царский указ:
«И царь повелел изловить его…» Пристав. И повесить. Григорий. Тут не сказано повесить. Пристав. Врешь: не всяко слово в строку пишется. Читай: изловить и повесить.