Давно мне не приходилось воевать вот так. Я чувствовал себя практически голым без ставшей привычной в любом сражении брони БМА.

— Надо уходить отсюда! — выкрикнул оказавшийся тут же Усуи. — Скоро бронепоезд окончательно подавят и тогда нас можно брать голыми руками.

— А где Мадзаки-тайсё? — спросил я.

— Ранен, — ответил Усуи. — Сейчас вокруг него собирается отряд для прорыва в здание «Асахи».

— Почему туда? — зачем-то спросил я, приподнимаясь над краем мешков, но голову стараясь держать как можно ниже. Конечно, не всякая пуля — в лоб, но свою поймать как-то совсем не хочется.

— Там заперся отряд резерва, — ответил Усуи. — Соберёмся и попытаемся вырваться из Токио.

Я не стал расспрашивать о дальнейших планах. Они не имели особого значения. По крайней мере, сейчас.

Вместе с Усуи я пробежал ближе к бронепоезду. Там уже стояла пара десятков солдат — только солдат, ни одного матроса — с красными повязками на рукавах. Часто повязки красовались поверх нечистых бинтов.

— Руднев-сан, — кивнул мне Мадзаки. — Раз все в сборе — вперёд!

Мы бросились со всех ног прочь от вокзала. Мимо палящего изо всех стволов бронепоезда, перепрыгивая через не пригодившиеся для строительства укреплений мешки с песком и цементом. Огнём пулемётов и винтовок нас прикрыли товарищи, остающиеся на смерть.

Оказывается, отход был тщательно подготовлен. При основательности Усуи — это было неудивительно. Наш отряд нырнул в какое-то неприметное здание, почти разрушенное еще во время боёв с Юримару, однако по счастливой случайности уцелели именно те стены, что отделяли нас от привокзальной площади. Враги пытались обстреливать нас. Пули влетали через пустые оконные проёмы, но никому не причинили вреда.

Мы проскочили через разрушенное здание, нырнули в какие-то переулки, где и выстрелов-то почти не было слышно.

— Погодите, — неожиданно притормозил Мадзаки, рана на боку его наливалась кровью, багровые пятна проступали через перевязку. Но остановил он нас не из-за этого. — Слышите, линкоры прекратили обстрел.

— Значит, — кивнул как будто самому себе Усуи, — мы вовремя покинули вокзал.

Это был конец нашего мятежа.

Забаррикадировавшихся в здании «Асахи симбун» возглавлял лихой парень по фамилии Кода. Он был ветераном Квантунской армии и шептались, что именно он застрелил министра финансов. Кода-тюи грамотно расположил людей у окон прочного здания, из которого выгнали всех журналистов. Выбив стёкла и высадив рамы на первом этаже, он частично заложил их мешками, забитыми бумагой, такие даже винтовочная пуля не возьмёт. Между ними расположились несколько ручных пулемётов Тип 11 Тайсё, скорее всего, трофеев схватки за императорскую резиденцию.

— Как бы то ни было, — говорил он Мадзаки, — долго нам тут не продержаться. Стрельба на вокзале прекратилась ближе к полуночи. Значит, через пару часов они вплотную займутся нами.

Мы прорвались в здание «Асахи» вечером прошлого дня. На улицах Токио то и дело вспыхивали короткие, кровопролитные схватки между мятежниками, закрывшимися в государственных учреждениях, и верными правительству войсками. Мы старались не вмешиваться в них, как можно скорее проскакивая мимо, а то и вовсе обходя стороной места, откуда слышались выстрелы. Но, не смотря на это, стычек избежать не удалось.

Нам везло. На нас наталкивались случайные отряды врага, невеликие числом. Мы легко отбивались от них в коротких перестрелках и ожесточённых рукопашных схватках. Но уже почти у самых стен «Асахи» мы почти лоб в лоб столкнулись с парой взводов правительственных войск.

И мы, и они были настороже и готовы к бою. Вскинули винтовки, открыли огонь. Пули так и свистели в воздухе. Одна свалила раненного солдата рядом со мной, я даже не поморщился. Наверное, успел привыкнуть к постоянно грозящей мне опасности. Вместе с остальными бойцами я пробежал невеликое расстояние, разделяющее нас и врага. Тем более, что они стремились к тому же.

Мы столкнулись, и пошёл привычный и знакомый мне штыковой бой. Быстрым ударом я насадил на широкий штык первого же попавшегося врага. Выдернул оружие, ткнул во второго. Тот оказался проворней, сумел отвести мою винтовку в сторону, сам сделал выпад. Я уклонился от него, быстро ударил ногой по вражеской винтовке. Как ни странно, мне удалось выбить её, но солдат не растерялся. Он отскочил на пару шагов и выхватил длинный кортик. Я без жалости пристрелил его, всадив пулю в живот. Противник скорчился, прижав руки к ране. Вот тут-то я и добил его, пронзив штыком грудь.