— После смерти Хатиямы-тайи в здании контрразведки встречаться стало слишком опасно, — сказал он вместо приветствия. — Мне там появляться и вовсе нельзя, как и вам после гневного звонка Накадзо-тайса. Никогда бы не подумал, что он не только остался в армии после землетрясения Канто, так ещё и большим человеком стал. Из простых борцов с каии в антрепренёры лучшего театра, да ещё с такими полномочиями, что ваши проверки не только приостановили, а решили вовсе прекратить.

— Вы знаете, Мадзаки-тайсё, кто такой Накадзо-тайса на самом деле? — поинтересовался я.

— Кроме того, что он крайне загадочная фигура, нет, — честно ответил тот.

— Он — командир отряда «Труппа», входящего в организацию «Щит», — честно ответил я. — И во время грядущего бунта именно этот отряд будет главным врагом.

— Браво, — дважды хлопнул в ладоши Мадзаки, — вам удалось проникнуть в один из самых секретных институтов нашей империи. Неужели, я что-то пропустил в вашей биографии, не можете вы не быть шпионом экстра-класса. Хотя, наверное, вы не Пантелеймон Руднев, а советский разведчик, которому сделали пластическую операцию, а биографию Руднева взяли исключительно для удобства. Ну да мне до этого дела нет, в общем-то.

— Никакой я не разведчик, — отмахнулся я, — просто мне очень повезло влипнуть в историю только приехав в Токио.

— Я же говорю, мне, по большому счёту, всё равно, — повторил Мадзаки. — Пока мне нужно знать, как скоро активизируется Юримару.

— А вот тут я ничего сказать не могу, кроме как, очень скоро, — ответил я. — Я был поставлен в такие условия, что пришлось выбирать, или переходить на нелегальное положение, или отрекаться от Юримару. Игра с отрядом «Труппа» зашла слишком далеко, а потому я решил пожертвовать связью с Юримару.

Мадзаки велел мне в подробностях пересказать ему обстоятельства моей последней встречи с Юримару. Я сделал это, пока мы колесили по утренним улицам Токио, и в итоге Мадзаки признал, что я выбрал из двух зол меньшее.

— Иначе вы поступить не могли, — согласился он. — Доверие Накадзо-тайса, которого вы добились, намного важней связи с Юримару.

— Думаю, в рядах «Труппы» мне удастся уничтожить Юримару куда вернее, нежели выстрелом в спину или иным предательством, — добавил я. — Иногда бывает вернее идти на врага с открытым забралом. Тем более, что брать Юримару в плен никто не собирается.

— Отлично, — сказал Мадзаки. — Лучше и быть не может. Однако вам, Руднев-кун, стоит проконтролировать этот вопрос. Накадзо-тайса человек сентиментальный и уже немолодой, он вполне может и остановить свой меч, как говорят у нас.

— Мой — не остановится, — заверил его я. — Я слишком хорошо успел узнать его за несколько дней нашего знакомства.

— Однако, — продолжал настаивать Мадзаки, — если будет возможность возбудить ещё большую вражду к Юримару, воспользуйтесь ею. Не забывайте, Руднев-кун, вам сражаться не только плечом к плечу с отрядом, но и против них. Быть может, не пройдёт и дня со смерти Юримару, как вы окажетесь по другую сторону баррикад.

Мне очень не нравилось то, к чему клонил Мадзаки, но он был во многом прав. Моей задачей было не только уничтожение Юримару, но и подрыв сил отряда «Труппа» и, что конечно вряд ли, всего «Щита». Главное, пройти по тонкой грани, не вызвав лишних подозрений и не дав Юримару разрушить слишком многого, чтобы его ещё можно было победить. И лучшим вариантом была бы гибель в схватке с ним одной из девушек «Труппы» или Ютаро, а также уничтожение парочки доспехов духа. Это было очень неприятно, но именно тут крылась едва ли не основная часть разведческого ремесла. Что и без специального образования ясно.

— Кстати, к нам по дипломатическим каналам пришло сообщение от Тухачевского-гэнсуй, — вырвал меня Мадзаки из плена собственных мыслей. — Он хочет знать всё, что с вами происходит, так сказать, из первых рук. Раз в неделю вам надо теперь будет составлять максимально подробный отчёт о ваших действиях тут. Кроме того, в первый доклад включите и все события, что произошли за минувший месяц. Тухачевский-гэнсуй хочет знать, не пропал ли присланный им мех, я так понял это одна из новейших разработок военной мысли Советов. От вас, Руднев-кун, никаких вестей не уже больше месяца нет, вот у гэнсуя и возникли подозрения, что вы могли не добраться даже до Токио.

— Вполне закономерные, — усмехнулся я. — Я, действительно, мог не раз сгинуть и по дороге в Токио, и уже тут.

— В операции вы ввязались весьма рискованные, — не стал спорить Мадзаки, — и в этом есть и немалая доля моего участия. Но так надо для нашего дела, а потому любой риск оправдан.

— И рисковать я буду куда сильнее в самом скором времени, — заметил я. — В отличие от вас, Мадзаки-тайсё.

— Я рискую не меньше вашего, Руднев-кун, — возразил тот. — Не забывайте, родина моя страна с богатым прошлым и пережитками средневековых традиций. В случае провала мне грозят пытки и казнь.